Аглая тем временем уже добралась до берега, и теперь стояла напротив меня. Кожа у нее стала куда бледнее, чем тогда, в начале августа, да и вообще в ней некая полупрозрачность появилась. Если в прошлый раз иных из русалок от обычных женщин было не отличить, то теперь сразу было ясно, что эта красотка не слишком-то относится к привычному тварному миру.
– Ты пришел, – улыбнувшись, негромко проговорила Аглая.
– Так обещал же, – подтвердил я. – Да и здоровались мы уже. Еще до того, как вы пляски на воде устроили.
– Ты поможешь мне уйти? – требовательно спросила русалка.
Все как всегда. Мне задают вопрос, ответ на который я дать не могу, поскольку не очень понимаю, о чем меня спросили.
Хотя тут слово «уйти» множественности значений и не подразумевает. Надоела девушке русалочья жизнь, выходит.
Вот только она не мертва. Она не дух, я не смогу ее отпустить. Ну да, живой ее не назовешь, но даже та не-жизнь, что в ней сейчас есть, уже достаточна для того, чтобы не считать ее моим клиентом.
– И что надо сделать? Ну чтобы ты ушла? – уточнил я – Просто у меня профиль другой…
– Люби меня, – перебила меня Аглая, приложив ладони к моей груди. Холод, исходящий из них, моментально проник сквозь ткань. – Отдай мне часть своего тепла, мне нужно всего мгновение, чтобы ощутить себя живой, и тогда моя душа отправится за кромку. Навсегда. Навеки.
А вот теперь, дядя Ермолай, я понял, чего ты так хмыкал. Задачка-то и вправду не из простых. Но спасибо тебе уже за то, что дал понять одну очень важную вещь – моя жизнь Аглае не нужна. Если бы не эта подсказка, сразу бы «нет» прозвучало.
Теперь же если сомнения и есть, то в основном морально-этического и физиологического характера. То есть – надо ли оно мне вообще, и если да, то все ли выйдет как надо технически? Нет, так-то осечек по этой части у меня не бывало, но то ведь с живыми? А эта хоть и симпатичная, но холодная как лед, и вон сквозь нее так и не пропавшую серебристую дорожку на воде немного видно.
– Если ты мне откажешь, то я пропала, – немного застенчиво проговорила Аглая. – У каждой из нас есть только один шанс обрести покой. Любая русалка может позвать живого человека посмотреть наш последний летний танец, а после предложить ему лечь с собой. Он доброй волей должен согласиться сделать это. И если это случилось, то душа той русалки освободится от проклятия, что ее в реке держит. Но сделать такое русалка может только раз, второго шанса не будет.
– То есть? – уточнил я.
– Обратно в реку мне теперь нельзя, я же отказалась от подаренного мне посмертия. Так что утреннее солнце сожжет тело сразу же после восхода, – как-то очень просто пояснила Аглая. – А то, что от меня останется, будет до скончания веков мотаться по дорогам в виде пылевого вихря, вместе с такими же бедолагами, которые никому не нужны. Но я на тебя зла держать не стану, если ты мне «нет» скажешь. Я же все понимаю. Да и себя жалеть не стану, это был мой выбор. Просто не хочу я больше в реке, не могу. Лучше вихрем по дорогам, чем…
Договорить я ей не дал, поскольку решение для себя принял. Правда, имелись поначалу все же кое-какие сомнения, но – не оплошал. Хотя, возможно, дело было еще и в пикантности происходящего. Шутили про интим с русалкой многие, но кто может похвастаться, что он у них на самом деле был?
Я вот теперь могу.
Закончилось, правда, все довольно неприятно. В какой-то момент лежащая подо мной девушка выгнулась дугой, ее тело, до того призрачно-бледное, на секунду налилось краснотой, а еще она охнула, но, что примечательно, не так, как предполагал данный момент. Это, скорее, был предсмертный возглас. А секундой позже я понял, что лежу на чем-то склизком, мокром и пахучем.
Это были останки давным-давно сгнившего человеческого тела. Как видно, все, что осталось от русалки Аглаи.
Я вскочил на ноги и начал шустро отряхивать с себя какие-то зеленоватые ошметки, водяных жуков и прочий дурно пахнущий мусор.
В этот момент моих щек коснулся легкий ветерок, и я услышал еле различимый шепот: «Свободна! Спасибо! Прими мой дар».
Сразу скажу – что за дар я от Аглаи получил, для меня так и осталось загадкой. Я и голову потом в воду засовывал, думал, что, может, дышать в ней смогу, и с рыбами пытался общаться – все впустую. Как оно раньше было, так и сейчас осталось.
Может, что путное могли бы мои приятели из отдела 15-К подсказать, да только им я про произошедшее рассказывать не стал. Ни к чему им про это знать. Это личное.
А потом мы вовсе в город вернулись, где нам всем не до того стало. Мне так точно. Штука в том, что к моей основной работе добавилась еще одна, нежданная-негаданная. Вот правду говорят – вслух иными вещами шутить не стоит. Сказанное может быть кем-то услышано и стать правдой.
В моем случае так и произошло.
Глава вторая
О какой шутке я веду речь? О той, когда я сказал, что не пора ли открывать частную практику и делать деньги на нежданно-негаданно свалившихся на меня способностях.
Я тогда пошутил и забыл. А вот Ольга Михайловна, та, что носит фамилию Ряжская, обо мне взяла и не забыла. Если точнее говорить – сработала цепная реакция. Ей про меня жена покойного Семена Марковича рассказала, а она, в свою очередь, дала на меня наводку своей подруге, у которой, как назло, серьезные проблемы нарисовались.
Причем, заметим, даже не с загробным миром проблемы. Со здоровьем. Казалось бы – где я, и где здоровье этой гражданки?
Но кого бы это интересовало? Точнее – интересовало мое мнение?
Хотя – нет. Это я, пожалуй, вру. Ряжская действовала очень тонко и, я бы сказал, уважительно. Ну насколько подобное возможно по отношению ко мне, человеку не её круга и не её социальной прослойки. И не надо морщиться. Социальная дифференциация была, есть и будет, тут уж ничего не поделаешь. Даже наши дикие предки, те, что в пещерах жили и мамонтов гоняли, и те делились на группы по степени полезности для первобытнообщинного социума.
Другой разговор, как к этому относиться. Можно булькать, подобно чайнику, и исходить на яд, считая, что мир к тебе несправедлив, но при этом не делая ничего для того, чтобы что-то изменить. Еще можно пробиваться наверх, идя по головам и не жалея ни себя, ни других. Это путь воина, он тернист и опасен, но пройдя его до конца, ты имеешь все шансы получить большую награду. Правда, не факт, что она обрадует тебя, к тому времени издерганного, измученного и окончательно потерявшего веру в человечество победителя. И, наконец, можно просто определить свое место в системе мироздания, то, которое тебе идеально подходит и в битве за которое ты понесешь минимальные потери, а после с интересом наблюдать за первыми и вторыми. В последнем случае горних высот не видать, конечно, но нервы и здоровье сберечь можно.
Я, если честно, как раз из последних. По крайней мере – был еще в начале лета. То есть в мечтах, по дороге на работу или с нее, мне часто представлялся невероятный карьерный взлет, только вот делать для него вне грез мне ничего не хотелось. Потому как это было связано с массой разнообразных последствий, причем – нежелательных. Как минимум – пришлось бы много трудиться, забыв о сне и покое, что меня не очень устраивало.
