– Что, ведьмак, озяб? – обратился ко мне умрун, который, наконец, закончил раздавать указания и распоряжения обитателям кладбища. Тех, кстати, вокруг нас и не осталось почти, разошлись они кто куда. Кто по своим могилам, кто осматривать фронт работ.
– Есть маленько, – похлопал себя руками по плечам я. – Чайку бы горячего.
– Прости, не припас, – не без ехидства произнес Хозяин. – Нету у меня тут чайной. Разве что «Поминальная трапеза» у главного входа, так она еще закрыта.
– А жаль, – вздохнул я.
– Кому как. Мне вот все равно. Я ни тепла, ни холода не ощущаю, а пища моя – она не такая, как у вас, людей.
Ага, знаю я твою пищу. Мы она и есть. Помню, как ты душу моего врага-ведьмака сожрал, как же. Хотя, по правде, мне его ни капли жалко и не было. Туда ему и дорога.
– А пришел ты вовремя, – Хозяин поманил меня рукой, предлагая подойти поближе. – Денька на три задержись – и все, не застал бы ты меня. Я не лесовик, который как барсук первого снега ждет и только потом в свою нору лезет. Не люблю смотреть на то, как мир закрывает глаза и засыпает под снегом. Лучше раньше уйти на отдых, когда вокруг еще есть жизнь.
– Странное размышление, – потер подбородок я. – Владыка Смерти любуется жизнью.
– Думай, что говоришь! – громыхнул голос умруна. – Я не владыка Смерти, я пастырь мертвых. Смерть – моя госпожа, а я ее верный и преданный слуга. И ты, кстати, тоже, только еще этого не понял. Что до жизни… Без нее не было бы меня. Рассвет сменяет ночь, зима – лето. А жизнь – смерть. Одно без другого существовать не может.
– Оговорился, – даже перепугался я, потому как в голосе Хозяина уловил прямую и явную угрозу для себя. – Ляпнул не подумавши.
– Ляпнул, – на тон ниже проворчал умрун. – За такие промашки в старые времена тебя бы по Покону заживо под землю загнали лет на сто. Или двести.
– Вопрос можно? – решил я от греха перевести тему в другую плоскость. Нет, мне была крайне интересна его фраза о том, кому я на самом деле служу, но развитие этого направления разговора было крайне небезопасно. Кто знает, что ему в голову придет?
Хозяин кладбища величественно махнул рукой, давая мне понять, что, мол, спрашивай.
– Вот вы про старых богов упомянули, – вкрадчиво проговорил я. – Это ведь те, которые Велес, Морана, Перун?
– Они, – подтвердил умрун.
– Скажите, а мои… э-э-э-э… собратья им служили? – перешел я к главной теме. – Просто я слышал, что такое случалось. Ну от того парня, Николая.
– Судного дьяка? – уточнил умрун. – Ты ему особо не верь. Во всех смыслах. Что для него, что для тех, кто до него был, главное одно – свою работу выполнить. А ты, я, да и другие дети Ночи – мы для них никто. Или враги. Третьего не дано. Если надо будет, он тебя пережует и выплюнет.
– Это я давно понял. Но так оно теперь везде в мире заведено, так что удивительного ничего нет. Скажу честно – и я не лучше. И все мои знакомые тоже.
– Что за времена? – вздохнул Хозяин. – Нет, и раньше всякого хватало, но сердечности в человечишках поболе было. А теперь… Так о чем ты меня спросил?
– Боги, – быстро проговорил я. – Ведьмаки им в самом деле служили?
– Не особо, – качнулся капюшон умруна в отрицающем жесте. – Ведьмаки вообще служить кому-либо не стремились. Они же сами по себе были. Происхождение у них такое. Как бы тебе понятнее объяснить… Лесовики – порождение Велеса. Ведьм змеюка Пераскея сотворила, когда им дала черные веды прочитать, а после ее смерти они к сынам Чернобоговым прибились, потому как те Даждьбога, змеиного убивца, терпеть не могли. За Пераскею мстили, значит. Ведуны да знахари Числобогу поклонялись, тот им знания даровал и в ремесле помогал. Ну и так далее. А ведьмаки – они сами по себе появились. Точнее – первый ведьмак, тот, что Олегом звался, сам себе путь проторил, а уж после остальным его показал. Вот и выходит, что не было у них смысла кому-то на верность присягать, потому что долгов за ними не водилось.
– Ну не только же за долги служат? – пробормотал я.
– Верно, – признал Хозяин. – Не только. Еще за страх, совесть или мзду какую. Но прежним ведьмакам страх был неведом, как и совесть. Что до мзды… Раньше злато ценилось, но куда менее нынешнего. Сыт, здоров, одет, обут? И хорошо. А казна – она сегодня есть, завтра нет. Копили людишки деньгу, конечно, копили, как без того. Но не все. И главнее всего остального она тоже не была.
– Святые времена, – только и сказал я.
– Вот-вот, – подтвердил умрун. – Ну а если они и шли на службу, так только тогда, когда выхода не оставалось, так мне говорили. Один из ваших, я знаю, присягнул на верность Триглаву, чтобы город какой-то от степного войска спасти. Тот, после принятия клятвы, на находников ордынских мигом мор напустил, и они все под стенами городскими за пару дней и перемерли.
– Чем вообще может служба эта ведьмаку навредить? – задал я очередной вопрос, ожидая реакции вроде: «А тебе зачем это надо?»
– Душу он может свою сгубить, – и не подумал так поступать умрун. – Руки в крови попачкать здорово. Ну и свободы у него не будет, что самое главное. Любому человеку в подневолье худо, а тому, кто был рожден вольным – вдвойне.
И все? Свобода. Да я ее в жизни не видел, этой свободы. Разве что только в последние месяцы. Это только на словах у нас есть какие-то мифические «свободы», а на деле – фигушки. Мы все узники законов, порядков, традиций, уставов, положений, указаний, нормативных актов, циркуляров от самого своего рождения и до смерти. Правда, мы настолько привыкаем к этому с детства, что по сути и не ощущаем степени собственной несвободы, считая такое положение вещей совершенно нормальным. Жизнь современного человека – это узкая тропинка, по которой можно идти только медленно и только прямо, потому что по сторонам от нее исходит зловонными пузырями погибельная трясина, которая как раз и есть та самая мифическая свобода. Шаг влево, шаг вправо – и все, ты пропал. Либо в тюрьме, либо в наркотическом угаре, либо еще в какой-то немыслимой круговерти. Любое отклонение от общепринятых правил и устоев ведет или на дно, или в неведомые дали, откуда нет возврата. Так уж устроен современный мир.
– Впрочем, я слышал, что не сильно-то боги к себе ведьмаков и заманивали, – продолжал вещать умрун. – Характер у вашего брата поганый, и принципов много. Куда проще посговорчивей слуг найти, благо тогда в них недостатка не было. А если не найти, так сотворить. Боги ведь, чего им?
Значит, от безысходности на меня Морана клюнула. Я ведь так с самого начала и думал, да Ровнин меня смутил.
Как все непросто. А самое сложное – принимать решения. Раньше было проще, раньше был тот, кто за меня это делал. Мама, папа, жена, председатель правления, начальник отдела. Их, если что, можно было и в неудаче обвинить. А сейчас кого?
Собственно, дальше умрун еще много чего про богов рассказывал. Это было интересно и познавательно, я все внимательно выслушал, но каких-либо полезных данных именно по интересующему меня вопросу он больше не дал.
