Подозрение пало на двадцатилетнего воздыхателя Шарлотты — хромого работника фермы. Говорят, девушка недавно отказала ему.
Одним словом, парня арестовали и судили на выездной сессии суда. Был объявлен приговор, и через четыре месяца его публично повесили. Джек сказал, что тогда собралась огромная толпа зевак.
— Но дело в том, Элли, что, как оказалось, парень не был виноват. Подробностей не помню, но вскоре после того, как его вздернули, дело начало рассыпаться. Но, ясное дело, было уже поздно — человека-то нет. Человек уже лежит в сырой земле на тюремном кладбище. Его казнили ни за что. Вот с тех пор призрак Шарлотты Даймонд и бродит по пустоши вокруг Рау-Тора. Душа ее не может успокоиться, потому что настоящий убийца не был наказан, а пострадал невинный парень — ну, в какой-то степени по ее вине.
— А я очень даже ее понимаю, — с негодованием воскликнула Элоиз. — Ее бы я винить не стала в смерти парня, но если бы я была ее призраком, я испытывала бы точно такие же чувства. Терпеть не могу несправедливости. А кто ее вообще тут видел?
Джек ответил, что самое надежное свидетельство поступило от солдат Корнуоллского добровольческого пехотного полка. В начале двадцатого века они проходили ночные учения близ Рау-Тора и увидели там Шарлотту — она бродила вокруг того самого места, ныне отмеченного мемориальным камнем. Солдаты были столь напуганы, что спешно покинули место службы. Также несколькими годами ранее рабочие глиняного карьера Стэннон неоднократно наблюдали бродящего там призрака.
Примечательно, что женщины ни разу не видели призрак Шарлотты. Только мужчины.
Когда Джек с Элли подошли к холму Рау-Тор, конечно же, они ничего не увидели. Лишь только туман клубился над мемориальной доской Шарлотты, установленной на средства от пожертвований через год после убийства.
Элоиз с трудом сдерживала разочарование — втайне она и впрямь надеялась увидеть тут плачущее привидение.
— Да ты не расстраивайся, — сказал Джек. — Давай я отведу тебя туда, где ты точно испугаешься. То место самое-самое древнее из всех. И там просто ужас как страшно. И это будет дольмен
[13] Третеви.
Наконец они дошли до того места. Дольмен возвышался над ними и, казалось, упирался прямо в небо. Если верить описаниям Джека, он представлял собой каменный домик для ведьм из стародавней сказки, но это сооружение было просто огромно. Примитивность его форм и неподвластность разрушительному действию времени переполняли душу благоговейным страхом.
— А для чего он тут? — почти шепотом спросила Элоиз.
Джек с гордым видом знатока всего на свете сообщил:
— Это гробница. Здесь хоронили королей и принцев. Знаешь, сколько лет этой штуке? Пять с половиной тысяч! Представляешь, тут когда-то жили люди, такие же, как ты и я, и вот они все это и построили. Давай зайдем внутрь.
Но Элли побоялась заходить. Все эти древние захоронения, призрачные воспоминания. Она помотала головой.
Джек рассмеялся и взял Элли за руку:
— Ты что, испугалась?
Элли честно призналась, что да. Она умоляюще посмотрела на Джека и сказала, что хочет вернуться домой.
На что Джек очень серьезно ответил:
— Элли, клянусь тебе, что бояться там совершенно нечего. Я тысячу раз туда заходил, даже ночью, и не встретил ни одного привидения. Впрочем… — прибавил он, не желая разрушать чары, — я видел там огни. Тусклые, пурпурно-зеленые огни. И еще я кое-что там слышал.
— И что же? — дрожащим голосом поинтересовалась Элоиз.
— Какие-то звуки, вроде как голоса. Но они были так далеко, что я не разобрал слов.
Элоиз затрепетала как осиновый лист:
— Нет, Джек, я туда не пойду. Я хочу домой.
Джек тихо рассмеялся, погладил ее пальцем по щеке, и они пошли обратно к своим лошадкам.
Позднее, вечером, улегшись в постель и положив дневник себе на колени, Элоиз неотступно думала про Джека и записывала свои впечатления. Он такой обаятельный, уверенный в себе и все-то на свете знает. А какие истории он умеет рассказывать! Элоиз обхватила себя руками, вновь переживая этот упоительный восторг — бояться! Впрочем, она уже начинала понимать, что такие эмоции вызваны не только легендами Бодминской пустоши. Эти трогательные прикосновения к ее щеке, слова про то, что он отвечает за Элли и что он отвезет ее куда она только захочет…
В ту ночь ей снилось, что он лежит рядом с нею, обняв ее, чувствовала на своей шее его мягкое ровное дыхание. Ей снилось, как их тела движутся в едином ритме, а потом произошло нечто прекрасное. Она не могла понять, что это, но этот сладостный взрыв всколыхнул все ее существо. Отныне сердце ее принадлежало Джеку.
Он был ее парнем.
Ее мужчиной.
На следующее утро Джулиана поинтересовалась, как прошла поездка.
— Ты вернулась затемно. Далеко ли вы ездили?
— Мы ездили в сторону «Ямайки». Там не очень-то интересно, но Джек нарассказывал мне кучу легенд про привидения в этих местах.
— Ну да, он милый мальчик. Смышленый. Жаль только, что он ходит в обычную деревенскую школу.
— Отчего же? Я бы с радостью там училась.
Джулиана сказала, вздохнув:
— Нет уж, девочка моя. Твоя мама это уже проходила. В Труро ты получишь хорошее академическое образование. Ты способная, и отметки у тебя хорошие. А потом мы с папой отправим тебя в университет.
— Зачем? Ты же не училась в университетах.
— Да, но времена меняются. Сейчас важно самой зарабатывать, делать карьеру.
— Значит, все из-за этого? Поэтому папа и пьет каждый вечер? У нас заканчиваются деньги, и мы должны будем уехать из Роузлэнда?
— Что ты, дорогая, мы никуда отсюда не уедем. Я просто имела в виду, что девушки в современном мире должны уметь полагаться на себя. При твоих талантах тебе это будет по силам.
Элоиз не представляла свою жизнь без Роузлэнда. Здесь она была словно внутри магического круга, ограждающего ее ото всех бед. Но, может, ее мать что-то недоговаривает? И им придется покинуть эти места, дышащие покоем, — с их цветущими садами, парком и уютной беседкой, где ей так отрадно читалось и мечталось о Джейн Эйр и Кэтрин Эрншо?
Как, неужели ей придется оставить Джека, и она больше никогда его не увидит? При этой мысли ее девичье сердце сжалось.
«Нет, — подумала Элоиз. — Нет и нет, я никогда не оставлю Джека. Я навеки его, а он навеки мой».
Целых три дня после дня рождения Элоиз не виделась с Джеком и гадала, почему же он не ищет встречи с нею. Ей так хотелось увидеть хотя бы мельком этого загорелого, быстрого мальчика с голубыми глазами, послушать еще рассказы о призраках Бодмин Мура. Но более всего — и она теперь точно знала это — ей хотелось прикосновений. Ощутить их щекой, плечом. И не только так.
