Я была очень удручена. Крис опять унижал меня при посторонних. Тем самым перечеркивая все, что мы накопили хорошего за последние два дня. Зачем он так поступает со мной? Может, воспринимает Джека как угрозу нашему семейному спокойствию?
Мне стало стыдно, и я нашла предлог, чтобы уйти. Сказав, что мне нужно было прибраться после Теда в моем «домике писательницы».
Отодранная дверь все так же сиротливо болталась на одной петле, и беспорядок внутри расстроил меня пуще прежнего. Одна надежда, что уборка успокаивает и отвлекает от неприятных мыслей, потому что Крис поступил нехорошо, унизив меня в присутствии Джека. Я оглядела комнату. Ну и разгром. Тед не только покусился на мое личное пространство, но внес точно такую же сумятицу и в мою жизнь. Все это было агрессивным вторжением в мое пространство.
Считается, что мужчинам требуется убежище. Но, по-моему, то же самое касается и женщин. А много ли личного пространства у замужней женщины с детьми? Она все время находится подле мужа, спит с ним в одной комнате, делится с ним своими мыслями и тревогами, все свое время отдает детям. Наверное, так и должно быть, иначе ты не мать и не жена. Ты должна быть источником любви, заботы и мудрости, нести охранные функции до конца своей жизни. Все это прекрасно, но иногда такое существование выхолащивает душу. Поэтому вот этот домик — он только мой, и больше ничей. Я, кстати, никогда не приветствовала появление здесь Криса. Я как Вирджиния Вульф — мне нужна своя комната, своя берлога.
Я нашла пакеты для мусора и начала уборку. Сначала я застелила покрывалом кровать, потом начала подбирать порванные книги и обрывки бумаги, до отказа набив ими мешок. Книги — это часть меня, поэтому мне было очень горько. Я куплю все заново, обязательно. Да, но зачем? Ведь завтра мы покидаем Корнуолл навсегда. Зачем я тогда все это делаю? Для чужих людей, которые здесь появятся? Ведь им будет совершенно все равно, как много значил для меня этот флигель.
Я присела на корточки и заглянула под стол. Я выудила оттуда две маленькие бумажки. Это были билеты на спектакль фестиваля Дафны дю Морье, что проходил в прошлом году в Фоуи. Я недоуменно покрутила их в руках и вдруг вспомнила. Я нашла эти билеты в кармане кожаной куртки Элоиз. Прошлым летом я была у нее, и мы пошли на верхнюю террасу с видом на море. Помню, тогда поднялся сильный ветер, и я начала мерзнуть. И я все вспомнила до мельчайших подробностей — ее счастливое лицо, ее смех. Она как раз рассказывала мне про тот спектакль, ругала его. И она накинула мне на плечи свой пиджак. Я вспомнила все это — и разрыдалась, упав на кровать.
И тут в комнату вошел Джек и присел около меня.
— Не плачьте, Кэти. Крис не хотел вас обижать. Вы ушли, а он извинялся. Говорит — просто устал.
Не верю. Сам-то он не пришел извиняться.
— Ничего, Джек. Я просто плачу. Целый ком всего — Элоиз умерла, а теперь мы уезжаем из Корнуолла.
— Я думаю, Крис просто хочет увезти вас подальше от неприятностей. Не думаю, что он станет продавать дом. Вы тут растили детей, а такую память не продают.
Не очень-то верится, но слова Джека успокоили меня. А потом он сказал с улыбкой:
— Вот вы меня удивляете, Кэти. Почему вы лежите и плачете? Ведь вы сильный человек. Почему все решения должен принимать Крис? Не хотите продавать дом — и не продавайте. Он не может вас заставить. Ведь дом записан на вас двоих?
— Да. Но, Джек, никакая я не сильная. Крис говорит, что я — хрупкая. Психически неустойчивая.
— Я бы так не сказал, — мягко возразил Джек.
— Нет, это правда. У меня был нервный срыв. Мне мерещатся призраки, вернее — всего один призрак. Клиническая картина налицо. Если я не подчинюсь мужу, он меня просто бросит. Он уже едва не сделал это. Я не хочу, чтобы семья распалась. Это очень больно для детей.
Тень легла на пол, и в дверях появился Крис. Надеюсь, он не слышал нашего разговора. Судя по его виноватому виду — не слышал.
— Кэти, прости, я опять наговорил глупостей.
Как всегда, я его простила, простила моего любимого брюзгу, ненаглядного ворчуна. Люблю его и всегда буду любить.
Мы вернулись в дом. Дети уже проснулись, и мы позавтракали тостами и хлопьями с чаем. Нам было здорово вместе. Джек рассказывал детям о стране Оз
[16], про вылазки к морю на выходные и про то, какая там красивая природа. Том впечатлился и объявил, что срочно переезжает жить в страну Оз. А потом начали спорить, где лучше — там или у нас в Англии. И тут зазвонил телефон. Я сняла трубку. Это был пастор Пит, и он был сильно взволнован.
— Кэти, простите, что беспокою, но я только что натолкнулся на Теда. С ним что-то неладное.
— Что случилось?
Пастор рассказал, что проезжал мимо Лэнтик Бэй и заметил на верхней парковке машину Теда. Проехав немного вперед, он увидел Теда с дочками. Пастор остановился, вышел из машины и окликнул Теда, чтобы поздороваться. Сначала тот не отреагировал, но потом обернулся и хмуро поприветствовал его. Пастору показалось, что девочки — какие-то притихшие, словно напуганы чем-то. Пастор спросил у Теда, куда они направляются, тот посмотрел на него странно и ответил: «Как куда, к морю, конечно. Куда еще я могу везти своих малявок?»
— Но, знаете, Кэти, у них с собой ничего не было — ни ведерок с лопатками, ни сачка, чтобы ловить креветок, ни полотенец. И у Теда был такой отстраненный вид… Потом они стали спускаться вниз. У меня на душе было неспокойно, и я пошел за ними — так, чтобы они меня не заметили. А потом вдруг они свернули к тропинке, ведущей к Сторожевой бухте. А там — совершенно безлюдный пляж и предупреждения о разрывном течении. Туристы обходят это место стороной. Спуститься туда очень трудно даже опытным скалолазам, а тут — совсем дети. Сколько им? Лет пять? Я постоял на тропинке, пока они совсем не исчезли из виду. Возможно, все это звучит нелепо, но я все-таки священник, Кэти, я много разговариваю с людьми и всегда чувствую, если за их словами скрывается ложь. Мне показалось, что Тед не в себе, а девочки напуганы не на шутку.
Пастор Пит вздохнул, помолчал немного, а потом продолжил:
— Я вернулся в приход, и эти девочки все не шли у меня из головы. Я же знаю, что там есть эта пещера — она может оказаться смертельной ловушкой, потому что там очень быстрые приливы. И тогда я заглянул в календарь приливов и отливов…
«Да, — подумала я, — эта желтая брошюра хранится под рукой в каждом корнуоллском доме. Как Библия».
— Прилив подходит очень быстро и будет на самом пике через полтора часа. Если они и впрямь в этой пещере, то скоро уже не смогут оттуда выйти, — сказал пастор.
— Странно, ведь Тед прекрасно знает, что это опасно. С чего бы ему тащить туда детей? Надеюсь, он вспомнил про прилив и они уже дома.
— Я еще раз позвоню ему на мобильный.
— Да, попробуйте, только там бывает плохой сигнал. Вы звоните на сотовый, а я попробую прозвониться им домой. Если у вас появятся какие-либо новости, сообщите мне, пожалуйста.
