Когда Катя проснулась, Вадима в купе уже не было. За окнами светило солнце, слышно было, как по коридору ходят люди, хлопают двери в туалет и в тамбур. Пассажиры умывались, чистили зубы, кто-то выходил покурить.
Она тоже привела себя в порядок, заправилась. Появилась проводница, сообщила, что до Москвы всего два часа езды.
Катя сдала белье, переоделась, села у окна. В дверь тихонько постучали. Это был Вадим. Катя не сразу его узнала. Причесанный, гладко выбритый, и пахло от него не перегаром, а хорошим одеколоном. Светлый костюм на нем, под пиджаком белая рубашка с коротким воротничком-стоечкой. Очень приличного качества одежда и туфли хорошие, похоже на «Саламандру». Хорошо выглядел Вадим, представительно, и мордастым уже не казался. Да, лицо крупное, но черты не резкие, не грубые. Спокойные линии, мягкий взгляд.
И тело у него крупное, брюшко немаленькое. Но плечи шире, чем живот, может потому он и не казался запущенным толстяком. Можно даже сказать, в меру упитанный мужчина. Средних лет. За тридцать ему, возможно, даже под сорок. Но стариком он точно не казался. Холеный, лощеный, чего нельзя было сказать о нем вчера.
– Девушка, вы меня извините! – Он смотрел на Катю, приложив руку к груди.
– Да нет, ничего. – Она взглядом показала на свободную полку.
Вадим кивнул, прошел в купе, сел.
– Мне совсем нельзя пить, – с виноватой улыбкой сказал он.
– Жарко вчера было.
– Я тут, кажется, из купе кого-то вытолкал.
– Я бы сказала, из вагона выкинули.
– Да, проводница мне сказала… А кто это был?
– Мой злой гений.
– Да?
– Проходу мне не дает. Даже в поезде достал.
– Интересно.
– Бандит.
– Как? – встрепенулся Вадим.
– Банда у него. Банда хулиганов.
– Ну, если хулиганы… – успокоился мужчина. – А то у нас, в Москве, другие бандиты. Рэкет, крыши. Стреляют, убивают, недавно кого-то взорвали. Житья нет…
– Может, я зря в Москву еду? – улыбнулась Катя.
– А едете зачем?
– В институт поступать.
– В театральный?
– Почему в театральный?
– Девушка вы красивая. И черты лица у вас живые. Я бы сказал, одухотворенные… – Вадим приложил палец к щеке, с прищуром, оценивающе глядя на нее: – Я как вас увидел, так сразу понял… Ладно, не будем, – сказал он, осаживая себя.
– Что не будем? – заинтригованно спросила Катя.
– Ну, если вы в театральный поступать будете…
– Не буду.
– Тогда и говорить не о чем.
– А если буду в театральный поступать?
– А хотите? – оживился Вадим.
– Ну, не знаю.
– А я знаю. И в кино бы вас снял.
– Так в чем же дело? – Катя улыбнулась, давая понять, что шутка оценена по достоинству.
– Дело, – кивнул Вадим. – И дело, скажу я вам, непростое. Был у меня случай, взял девушку с улицы, утвердил на роль, она полметра отснялась, а потом, извините, больше не хочу. Не мое это, мне слава не нужна… Актер – это не просто призвание, это состояние души. Актером сначала нужно родиться, а потом уже им стать.
– А вы можете утверждать на роль?
– Катя, вы хотите стать кинозвездой? – спросил Вадим.
В нем не было ни энтузиазма, ни желания сделать ее «звездой». Она не рвалась к славе, и он это видел. И свой вопрос задал, казалось, только для того, чтобы убедиться в своем предположении.
– Не знаю.
– Уже не знаете. Это хорошо.
– А что еще лучше? – завороженно улыбнулась она.
– Если вы захотите стать звездой, будет лучше, – кивнул он. – А если захотите всей душой, то будет гораздо лучше.
– А можно захотеть всей душой?
– Всей душой – это когда ради славы пойдешь на все… Вот этого я вам не советую, – спохватился Вадим.
– Чего вы не советуете?
– Я смотрю, вы заинтригованы.
– Ну, в какой-то степени…
– У вас есть где остановиться в Москве?
– Да, есть, – не очень уверенно сказала она.
В Москве жила двоюродная сестра мамы, которая вроде бы согласилась приютить Катю, пока ей не дадут место в общежитии. Или не укажут на дверь – в сторону родного города. Но вряд ли Юлия Владимировна сгорала от нетерпения поскорее увидеть Катю. У нее муж, две дочери, квартира обыкновенная, не царские палаты.
– Я оставлю вам номер своего телефона… – Вадим взял паузу, внимательно рассматривая Катю. – Нет, я сам с вами свяжусь… Надо, чтобы вы побывали у меня в гостях, прониклись, так сказать, духом киноискусства.
– А у вас можно проникнуться таким духом?
– Да, именно такую обстановку я и создал. Так, ладно, не буду забивать вам голову, – поднимаясь со своего места, сказал Вадим. – У вас на Москву свои планы, а я морочу вам голову. Это сейчас вы зажглись, а завтра перегорите. Да и у меня, если честно, столько дел. Такая чехарда сейчас начнется!
Он взял у Кати номер телефона Юлии Владимировны, оставил свой. На этом они и расстались.
Глава 11
Зеленый двор, пышный сад, запах травы и листьев, спасающая от жары тень. Деревья ухоженные, побеленные. А дом небольшой, одноэтажный, с простой шиферной крышей. Здесь и жила Ирка со своими родителями. И непутевым братцем.
Антон Васильевич крепко пожал Паше руку. Это был среднего роста сухопарый мужчина с гладким лбом, но с глубокими морщинами на щеках в районе губ. Возможно, из-за этих морщин казалось, что Сорокин собирается улыбнуться.
– А не рано жениться собрались? – Он обращался ко всем, а смотрел на Пашу.
Взгляд спокойный, улыбчивый, тон благодушный. Он и не пытался задирать нос перед Пашей. И его жена, маленькая сдобная женщина с ямочкой на подбородке, даже не пыталась изображать перед ним благородную матрону на страже счастья своих детей.
– А нам сколько было, когда мы поженились? – спросила она, вытирая руки о передник.
– Значит, это семейное, – улыбнулся Антон Васильевич.
– Семейное, семейное. И пироги у нас семейные. Давайте за стол, сейчас чай пить будем, – сказала Варвара Борисовна.
Паша ничего не понимал. Антон Васильевич должен был наседать на него, требуя отказаться от планов на Ирку, но тот даже в мыслях не держал ничего подобного. И его жена готова была принять Пашу в свою семью. Зачем тогда Ирка нагнетала, а хитровыделанный Алик ее поддерживал? В чем смысл?
* * *
Квартира Вадима впечатляла. Дом старый, на Стромынке, комнаты большие, с высокими потолками. На кухне и в прихожей мебель современная, а в гостиной – старинная. В прихожей целая галерея: фотографии знаменитых актеров по всей длине стены. В гостиной – только картины.
