* * *
Петь нужно не голосом, петь нужно душой. Но чтобы душа прозвучала как надо, голос должен быть как минимум хорошим. Такой вот замкнутый круг. По нему Катю и гоняли на уроках вокала. А эти уроки, надо сказать, выматывали. И начинались они после занятий в институте. Домой она возвращалась как выжатый лимон.
Но возвращалась она именно домой. И дверь открывала своим ключом.
Первое время Катя сначала звонила в дверь, а потом, если Кирилл не открывал, вставляла ключ в замочную скважину. А сейчас она открыла дверь с ходу, не нажимая на клавишу звонка. Скорее всего, Кирилла не было дома. Он человек чрезвычайно занятой, дел у него невпроворот.
Но Кирилл был дома. И в состоянии полной занятости. Два стона, мужской и женский, слились в один звук и резанули слух. Катя все поняла, руки у нее опустились, под коленками похолодело. Надо было уходить в знак протеста, но возмущение схватило ее за руку, и она зашла в спальню.
Пышноволосая блондинка стояла на коленях, уложив грудь на подушку; руки вытянуты на всю длину вперед, спина выгнута, задница приподнята. Кирилл держался за нее, лихорадочно натягивая на себя. Блондинка скребла ногтями по кровати, она не замечала Катю. Зато Кирилл увидел ее. Но не испугался. И не остановился. Он кивком показал ей на дверь, виновато при этом улыбаясь. А винился он лишь в том, что не мог уделить ей время. Как будто он картину к стене приколачивал, а не на шлюпке греб.
Катя должна была немного подождать его на кухне, но сама она так не думала. Она будет ждать его в общежитии. Чтобы затем послать к черту. А зачем он ей такой нужен?
Но Кирилл опередил ее. Он ждал ее возле общежития. Накрапывал дождь, а он стоял, не обращая на него внимания. Стоял без зонта, с непокрытой головой, кожаный плащ нараспашку.
Он как ни в чем не бывало перегородил ей путь. И улыбнулся, собираясь поцеловать.
– Отстань! – Катя оттолкнула его и, не останавливаясь, продолжила путь.
– Куда ты? Твое место уже занято.
Катя застыла как вкопанная. Если ее место занято, то кому она такая красивая в общаге нужна? Мало того, придется объясняться с комендантшей, просить ее, унижаться. А Надежда Михайловна та еще штучка – растрезвонит на всю округу, что Катю любовник выставил. Поматросил, как последнюю дешевку, и бросил…
– А у меня свободно, – сказал он.
– Еще свободно? – поворачиваясь к нему, спросила она.
– И еще, и всегда, – кивнул Кирилл, подкупающе улыбаясь.
– Но иногда оно бывает занято, да?
– Иногда и на старуху находит.
– Видела я твою старуху.
– Красивая, да?
– Ну ты и… – Катя хотела назвать его скотиной, но не решилась.
– Красивые женщины – моя слабость.
– Если это слабость, отрежь ее.
– Хороший совет, я подумаю. Поехали домой.
– Нет.
Кирилл изменился в лице. Улыбка сошла, взгляд подернулся инеем.
– Ты хорошо подумала?
– Да.
– Подумай еще лучше.
Он всем своим видом дал понять, что может уйти. Прямо сейчас. И навсегда.
– А ты о чем думал, когда привел в дом эту?
– Хочешь знать, о чем я думал?
– И ты мне скажешь! – Катя требовала ответа.
– Скажу. Но в машине. Поехали, – отрезал он, поворачиваясь к ней спиной.
И Катя пошла за ним. А как он сможет покаяться, если она останется здесь? Да и некуда ей идти. А позу она выдержала! Показала, что с ней нельзя как с тряпкой.
– Я привел Олесю к себе домой, – заведя машину, сказал он.
– Если это твой дом, живи в нем сам!
– Я подумаю.
Кирилл сосредоточился на дороге. Кате стало казаться, что он совершенно забыл о ней. Но ведь он мог вспомнить. Если она попросит остановить машину. Вспомнит, остановит и высадит. А Катя уже не хотела возвращаться в общагу.
– Ты должен меня понять, я прихожу, а ты с какой-то сучкой.
– Ну почему с какой-то? Вполне себе конкретная сучка, – усмехнулся он.
– А ты кобель!
– Да, и мне нравятся собачьи свадьбы. Ольга Яковлевна жалуется на тебя.
– Как жалуется? – похолодела Катя.
Преподаватель по вокалу не выделяла ее из прочих, но и ничего плохого не говорила. Сказала, что данные у Кати есть, и она разовьет их, поставит голос.
– Олеся поет лучше.
– Э-э… Ольга Яковлевна сказала?
– Я Олесю лично прослушивал. Хоть сейчас на сцену.
– Так это ты ее на сцену выводил?
– Как она смотрелась? – усмехнулся Кирилл.
– Как в порнофильме! Ей там место!
– У меня нет на нее прав, – покачал головой Кирилл. – Я не могу продать ее на порностудию. А тебя могу.
– Ты это серьезно? – Катя почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
Кирилл действительно был продюсером. В свое время он вывел на сцену ныне знаменитую поп-группу. И очень хорошо на этом наварился. Деньги он вложил в бизнес, открыл ресторан, была еще торгово-посредническая фирма, которая приносила хороший доход за счет своей репутации. Не так давно Кирилл замахнулся на ночной клуб, вложил в проект все свои деньги, поэтому не смог вовремя заплатить бандитам, возник конфликт, который едва не закончился для него печально. Хорошо, друзья выручили, заплатили за него. Они же помогли ему решить проблему с Катей и с Аркашей. Кирилл вроде как рассчитался с долгами, дела его наладились, но Катя все равно ему должна. И он снова напомнил ей об этом.
– В этой жизни все серьезно.
– Но я не рабыня… И не крепостная…
– Ты это расскажи девочкам, которые работают в Турции. Там русские девочки в цене, там русских девочек имеют в три смены.
Катя чуть не заплакала от бессилия. Уж кто-кто, а она знала, как легко лишиться свободы. Три раза ее похищали, значит, могли выкрасть и в четвертый. Вывезут в Турцию… Да и здесь, в России, существуют подпольные бордели. Кирилл вплотную подвел ее к этому.
– И ты можешь продать меня в Турцию?
– Ты так плохо обо мне думаешь? – Кирилл глянул на нее вроде обиженно, но с насмешкой.
– Но ты же сам сказал.
– Ты плохо обо мне думаешь.
– Ты сам напомнил мне о долге.
– Потому что ты плохо сказала об Олесе.
– А если она шлюха?
– Но ты же тоже спишь со мной.
– Я… – Катя осеклась.
Хотела сказать, что с Кириллом она спит на законных основаниях, но ведь это же не так. Он ей не муж, а всего лишь сожитель. Сегодня он хочет ее, а завтра выставит за дверь.
