* * *
Алик не рычал, не брызгал слюной, но этот его взгляд сворачивал душу в трубочку без всякого крика.
– Давай не сегодня! – Катя качнула головой.
Она должна была привыкнуть к нему, но прелюдия, как он считал, затянулась. Катя попробовала отговорить его, но поняла, что это бесполезно.
– Умеешь ты накалять. До предела, – усмехнулся он.
– Нет, просто я сегодня не могу.
– В такой печи даже алмаз расплавится, – сказал он, расстегивая пуговицы на своей рубашке.
– Алик, я уже почти поверила в то, что ты нормальный человек…
– Я не нормальный. – Он подошел к ней, взялся за поясок ее халата. – И в этом виновата ты!
– Ни в чем я не виновата.
Катя крепко сжала в кулак узелок пояска. Но Алик взялся за лацканы халата. Резко развел их и с сумасшедшей силой дернул вниз. Катя даже не думала, что халат можно разорвать на две половинки снизу доверху одним рывком. А он разорвал, и она осталась только в одной комбинации.
– Алик! – Катя обхватила себя руками, как будто была голой.
– Давай, давай, сопротивляйся! – оскалился он.
Комбинацию Алик разорвал на спине. А сама Катя оказалась на животе.
– Алик, ну не надо!
В нем было столько силы, что Катя даже не стала трепыхаться.
– Ну, детка, держись!
Намечалось что-то страшное и необычное, и только сейчас до Кати дошел весь ужас ее положения. И еще она поняла, почему виновата перед Аликом. Своим «динамо» она передержала его и этим довела до крайности.
Алик потерял над собой контроль с первой же минуты. Это было самое настоящее безумие, беснование, и когда он закончил, Катя даже не могла из-под него вылезти. Даже заплакать не могла, до такого ступора он ее довел. Она лежала, тупо глядя перед собой. Она-то думала, что хуже изнасилования быть ничего не может. Оказывается, она ошибалась. Алик изнасиловал не только ее тело, но и душу.
– Я же говорю, сама виновата. – Он шлепнул ее по заднице.
Только тогда что-то дрогнуло в ней, и слезы хлынули из глаз.
– Со мной все девчонки плачут от счастья, – засмеялся он.
Катя кивнула. Да, только с Аликом она и может испытать настоящее счастье. Но только лишь в тот момент, когда узнает о его смерти. Этому чудовищу место в аду. Наверняка там его уже заждались.
* * *
Мороз и солнце, но денек так себе. И настроения нет от слова «совсем». Да и как можно радоваться жизни, когда руки спутаны смирительной рубашкой? А без этого Паше на прогулку выходить не положено. Псих, склонный к побегу, – это приговор. Он, конечно, не псих, но попробуй это кому-то докажи. Мало того, он и сам скоро поверит в свою душевную неполноценность. Ирка уверяет, что врачи обязательно помогут ему справиться с болезнью, и Паша уже начинает воспринимать ее всерьез. А вернуться к ней он готов хоть сейчас, лишь бы из дурдома подальше. Алика не сломать, бороться с ним бесполезно, осталось только смириться.
– Маслов!
Паша услышал знакомый голос, но не обернулся. Как мог здесь оказаться Аркаша? Галлюцинации у него. У психов это обычное дело.
– Маслов!
Это действительно был Аркаша. Пальто на нем нараспашку, белый халат под ним. Выражение лица строгое, важное, сосредоточенное, как это бывает у врачей. Но Аркаша вроде бы не учился в медицинском, как он мог стать психиатром?
– Маслов, у вас процедуры! – громко сказал Аркаша.
– Какие процедуры? – Паша в недоумении глянул на него.
– Электрофорез! Пошли, машина ждет, – шепотом добавил Аркаша.
Паша ничего не понимал. Какая машина, почему она его ждет? Но за Аркашей пошел. Санитар, стоящий неподалеку, его не замечал, не остановил.
А за углом здания действительно стояла машина – обычная «семерка» с заведенным двигателем.
– Давай, давай!
Аркаша бросил взгляд по сторонам, открыл дверь. Паша пожал плечами, но в машину сел. Смирительная рубашка сковывала движения, но он давно уже к этому привык.
Их никто не останавливал, и ворота открылись как будто сами по себе.
– И куда мы едем? – спросил Паша.
– Ну, если тебе там нравится, могу вернуть обратно, – набирая скорость, сказал Аркаша. – Только сам, своим ходом… Остановить?
– У нас там обед скоро.
– Обед?.. – Аркаша как-то странно глянул на него. – А ложку чем держать?
– Развяжут.
– Развяжут, накормят, а потом?
– Да… – задумался Паша.
Действительно, что потом?
– Чем тебя пичкают?
– Ну, дают таблетки…
– Оно и видно.
– Что видно?
– Подавленный ты какой-то. Или раздавленный?
– Не знаю…
– Алику только это и нужно.
– Ну да, Алику. – Конечно же, Паша все понимал.
– Даже не знаю, чем ты Кате можешь помочь.
– Кате?
– Спроси еще какой Кате, – презрительно усмехнулся Аркаша.
– Как там Катя?
– С Аликом живет.
– Да нет! – встрепенулся Паша.
Только сейчас он ощутил острую потребность избавиться от смирительной рубашки. Но Аркаша спешил, некогда было останавливаться. Придется потерпеть.
– Она не знает, куда от него бежать.
– От него не убежишь… Его можно только пристрелить. Как собаку.
– Катя сказала, что ты можешь ей помочь.
– Да?
– Сказала, чтобы я тебя нашел.
Паша все понял и улыбнулся своим мыслям. Стоило ему только убраться из психушки, как в голове прояснилось. И он уже знал, что нужно делать.
– Как думаешь, это было просто? – спросил Аркаша.
– Найти меня?
– И найти, и вывезти. Санитаров пришлось подкупать, сторожей…
– А ствол найти можешь?
– Ствол? В смысле пистолет?
Паша промолчал. Он знал, что нужно делать. Но стоило ли ему идти на крайние меры? Что-то не очень хотелось менять дурдом на тюрьму.
* * *
Кошмары живут во снах, но бывают они и наяву. Алик снимал рубашку неторопливо, взгляд у него тяжелый, парализующий. Катя знала, что это значит. Не может он жить нормально, если жить, то по беспределу, если секс, то со зверствами. Это же просто «садо» какое-то! А Катя – нормальная, и ее эта дикость просто бесит.
– Не надо!
– Тебе понравится! – Он попытался схватить ее за руку, но Катя вырвалась, бросилась на кухню.
