Там она взяла в руку самый большой нож и наставила его на Алика, который шел по пятам.
– Убью!
– А сможешь? – Он смотрел на нее без одобрения, но не зло, а с интересом.
– Ну ты же любишь садо-мазо!
– Я буду нежным и ласковым.
За руку он схватил ее резко, а нож отбирал, стараясь не причинять боли.
А потом усадил на стол, задрав подол халата.
– Ну пожалуйста! – Катя едва не плакала от отчаяния.
– Я же сказал, что буду ласковым.
Он действительно начал нежно, но очень скоро его звериная сущность дала о себе знать. И некому было остановить эту дикость!..
Когда Катя пришла в себя, она схватилась за нож, но только для того, чтобы сделать себе харакири. Хватит с нее! Уж лучше она будет жариться в том, в загробном аду, чем страдать и мучиться в этом.
Но проткнуть себе живот она не решилась. Да и Алик хватился, забрал у нее нож.
– Ты больная? – спросил он.
– Больной ты! На всю голову!
– Я не больной, это я тебя наказываю. За всех твоих мужиков.
Катя ничего не сказала. Когда псих оправдывается, лучше молчать.
– Дома все будет по-другому… Завтра едем в Конашево. Будем жить у меня в доме. Там я спокойный. Да и ты уже наказана…
Катя закрыла глаза. Ей бы сбежать куда-нибудь, но от Алика не спрячешься. А может, и незачем. Не так уж все и плохо, если разобраться. Он поселит ее в своей московской квартире, на которую собирался оформить дарственную, финансирует ее продвижение по музыкальному олимпу. А если он успокоится и перестанет наказывать ее, то и вовсе будет замечательно…
* * *
Вороненый «ТТ» приятно тяжелил руку. Ствол реальный, все механизмы в наличии, боек исправный. И в обойме восемь патронов. Смазать пистолет, почистить – для Паши это не проблема.
– С историей или нет, я не знаю, – сказал Аркаша. – Может, трупы на нем.
– Это плохо.
– Братва на свадьбе гуляла, а какая свадьба без драки? У одного ствол выпал, под кресло закатился, ну, я не будь дураком…
– Ты не дурак, Аркаша, – качнул головой Паша. – Ты нормальный пацан, я бы с тобой в разведку пошел.
– Ну, в разведку-то я пойду, а убить – вряд ли. Даже представить себе не могу, – Аркаша угнетенно вздохнул.
– А надо убивать?
– Ну, ты же сам ствол попросил.
– Так, на всякий случай…
Паша понимал, что Алик не даст ему жизни. В психушке удержать его не смог, значит, постарается отправить в более надежное место, на тот свет. А Кате это животное просто сломает жизнь… Нет, нельзя с ним по-хорошему. И Катя первая это поняла. Паша помнил, как она предлагала ему отцовское ружье, чтобы он застрелил Алика. Но тогда он просто не мог этого сделать.
А сейчас ему ничего не стоит нажать на спусковой крючок. И он сделает это. Только Аркашу он в свидетели не возьмет. Алика нужно сработать чисто, так, чтобы никаких улик. Подгадать момент и отработать наверняка.
А за моментом нужно охотиться. Аркаша знал, где живет Катя, завтра утром они отправятся к ней, а там уже на месте сориентируются.
– Случаи бывают всякие, – усмехнулся Аркаша.
– Да, но не сегодня…
Паша очень устал. Из психушки они прямым ходом отправились в Москву, а дорога была сложной, из-за снега образовался затор, в котором они провели двое суток. Сейчас Паша хотел только одного – принять душ и завалиться спать… Но сначала он все же почистит пистолет.
* * *
Небо синее, солнце холодное, дорога ровная, очищенная от снега. И машина у Алика крутая – новый «Ленд Крузер» с высокой проходимостью. Но все же она не соглашалась с ним. До Конашево шестьсот километров, летом это немного, а зимой из-за непогоды такой путь мог растянуться на целую вечность.
Машина шла быстро, салон комфортный, но еще ехать и ехать. Катя уже успела устать. Было бы полегче, если бы Алик перебрался на переднее свободное место, но ему нравилось ехать рядом с ней. То в ушко поцелует, то руку между ног просунет, но это все мелочь. Он такой, что мог схватить за шею и пригнуть голову к своим коленям. Катя очень этого боялась, поэтому постоянно находилась в напряжении. Одно это могло утомить, а тут еще дорога.
– Погода летная, могли бы и на самолете, – сказала она.
– А если я боюсь летать? – спросил Алик.
– Ты боишься? – Катя косо глянула на него.
– А почему нет? Страх – это естественно. Страх позволяет трезво смотреть на вещи.
– Ну да. – Катя не смогла сдержать усмешку.
Более невменяемой личности, чем Алик Сорокин, она в своей жизни не встречала.
– Но со страхом нужно бороться… Думаешь, почему я себя так веду?
– Как?
– Плохо.
– Дико, – поправила она.
– Это все борьба… Не хочу никого бояться. Поэтому пру напролом.
– Мог бы и на самолете – напролом.
– Ничего не могу с собой поделать.
– Со мной же смог, – едко и с обидой усмехнулась она.
– С тобой проще…
Алик глянул на нее как на какую-то дешевку, которая сама запрыгнула к нему в постель. Это задело ее за живое.
– А в поезде ездить не боишься?
– В поезде муторно.
– Это после того, как Вадим тебя из вагона вышвырнул?
Алик дернулся, как будто ему воткнули нож в спину. Глаза налились кровью. Катя поняла, что перегнула палку, и прикусила язык.
– Он был за это наказан, – тихо, со зловещим присвистом в голосе сказал он.
– Ну да. – Катя поспешила кивнуть.
– И ты будешь наказана.
Задержав дыхание, она закрыла глаза. Спокойствие, только спокойствие.
– Я должен был стать твоим первым мужчиной.
– Извини, – выдавила она.
– А ты как шлюха…
– Извинись.
– Извинюсь, – кивнул он. – Но все равно накажу.
– Ты же обещал!
– Ты еще не очистилась.
– А может, это ты во всем виноват?
– Я?!
– Ты бы мог найти меня в Москве. А ты только через пять лет появился.
– Я тебя не искал.
– Летать ты боишься, может, ты и Вадима все это время боялся?
Глянув на Алика, Катя закрыла рот ладошкой. Но было уже поздно: он окончательно вышел из себя.
– Теперь я тебя точно накажу. И прямо сейчас. Но не здесь, а на морозе… Боб, сверни где-нибудь в лесок.
– Как это «на морозе»?
