Жить в такой атмосфере было нелегко. Причудливая новизна города скоро приелась, и далее Тараевин казался Рису обшарпанным и уродливым. А еще ему было отчаянно одиноко.
Наконец случилось неприятное происшествие: когда Рис шел на рынок за соленой жвачкой, его вдруг окружили трое ребят постарше. Они были не только учениками некоего магистра, но и выходцами из знатных семей, а потому сочли себя вправе поизмываться над безвестным орлесианцем. Риса сбили с ног и пинали, пока он, доведенный до предела, не решился применить магию. Он обжег одному обидчику лицо, в ответ они тоже пустили в ход чары. Рису изрядно досталось, и, вполне возможно, он там бы и простился с жизнью, если бы шум драки не привлек внимание городских стражников.
Увы, на этом дело не закончилось. Слух о происшествии достиг ушей того самого магистра, и тот обратился с официальным протестом в консульство. Арвин усадил Риса перед собой и сказал, что у него нет другого выхода. Рис должен будет отправиться назад, в Белый Шпиль. Старый маг прибавил, что такому одаренному юноше не стоит принимать случившееся близко к сердцу; подвернется другая возможность обрести достойную жизнь, пус-кай даже и в строгих рамках Круга.
Это был единственный комплимент, который Рис когда-либо получил от своего наставника. От потрясения он лишился дара речи; много часов спустя, уже сидя под присмотром храмовника в повозке, направлявшейся в Орлей, Рис горько пожалел, что не сумел достойно поблагодарить старого мага за добрые слова.
Он несколько раз писал Арвину и даже однажды свиделся со стариком, когда тот ненадолго вернулся в Белый Шпиль. Со временем именно Арвин помог Рису получить звание старшего чародея. Вскоре после того Рис узнал, что его прежний наставник скончался. Храмовники не стали уточнять, что именно явилось причиной смерти, однако ходили упорные слухи об отравлении. Похоже, Арвин на самом деле занимал в консульстве должность не советника, а шпиона. Просто удивительно, что Рис в то время так и остался в блаженном неведении.
И потому сейчас он не стал возражать, когда Евангелина потребовала впредь избегать городов, а лагерь для ночлега разбивать невдалеке от дороги. Винн и Адриан тоже не сказали ни единого слова против. Никто из них не нуждался в повторении событий прошлой ночи; чем дальше от Сердцевины, тем хуже местные жители будут относиться к странствующим магам – если только не переодеться и каким-то образом не замаскировать посохи.
Время в пути текло быстро. Адриан помалкивала, все еще не оправившись после вчерашних излишеств, как, собственно, Рис и предвидел. По крайней мере, когда он ее разбудил, она не разворчалась: ей, как и всем, не терпелось поскорее выступить. Винн помалкивала, размышляя о чем-то своем, и лишь однажды заметила вслух, что дорога на удивление малолюдна. Сущая правда: путники и впрямь почти все время ехали одни. Сияло солнце, дождь наконец прекратился – идеальный день для путешествия.
Вот только в действительности это было не так. Евангелина в нескольких словах дала понять Рису, что не желает с ним разговаривать. Даже Адриан, как ни была поглощена собственными страданиями, заметила неладное и вопросительно глянула на Риса. Тот вздохнул и пообещал, что все расскажет позже.
Так он и поступил. Вечером того же дня, когда разбили лагерь, Рис объявил Адриан и Винн, что хочет с ними поговорить. Евангелина при этих словах выгнула бровь, однако ничего не сказала и предпочла найти себе другое занятие. Рис выложил все – о своем знакомстве с Коулом, об удивительном проклятии, которое тяготело над юношей, и о том, как Коул следовал за ними от самой башни. Единственное, о чем не стал говорить, – что именно Коул убивал магов.
Очевидно, в этом и не было нужды. Лицо Адриан с каждым словом Риса выражало все большее недовольство. Наконец она не выдержала:
– Если этот человек невидим, то почем тебе знать – может, он и есть убийца? Ты же сам сказал, что храмовники никого не видели.
Рис замялся с ответом, и этого оказалось достаточно.
– Он убийца! – прошипела Адриан. – И ты сам это знаешь! Почему ты ничего не сказал?
– Потому что обнаружил это, только когда уже было поздно.
– Но ты мог отрицать свою вину! Храмовники-то считают, что убийца – ты!
– И что бы я им сказал? Они не смогли бы отыскать Коула, а Коул не пожелал пойти к ним. Он их до смерти боится. Мне не удалось отвести его даже силой. – Маг раздосадованно вскинул руки. – Послушайте, я же его не оправдываю. Вовсе нет. Но если бы я рассказал о нем храмовникам, они попросту решили бы, что мной завладел демон.
– А почем тебе знать, что это не так? – спросила Винн.
Рис одарил ее уничтожающим взглядом:
– Уж я-то понял бы.
– В своих путешествиях я встречала множество явлений, которые не поддавались никаким объяснениям. Духов, Рис, гораздо больше, чем нам известно, и иные из них способны на вещи, непостижимые для нашего разума. Уж ты-то при твоих научных изысканиях должен понимать это лучше, чем кто бы то ни было.
– Я и понимаю, но… я провел в обществе Коула много часов. Он даже и не пытался искусить меня. В нем совершенно нет ничего демонического.
– Если не считать того, что он невидим. – Винн жестом остановила Риса, готового дать резкую отповедь. – Если бы влияние демона было так легко распознать, маги подпадали бы под него намного реже.
– Ладно, если Коул – демон, то вряд ли именно он убивал магов? Так ведь?
– Ты уверен, что он убийца?
– Он сам сказал… – Рис осекся и безнадежно вздохнул. – Ну да, сам я не видел, чтобы он кого-нибудь убивал. И все же Коул не бестелесный дух. Я не раз дотрагивался до него… если только и это не плод моего воображения.
В последних его словах прозвучала горечь.
– Ты говорил, у него нелады с памятью. Возможно, Коул – дух, который просто позабыл, кто он такой. Или же самый обыкновенный юноша, которым завладел некий дух.
– Тогда он превратился бы в одержимого.
– Не всякий маг, которым завладел дух, становится одержимым.
Винн произнесла эти слова с таким жаром, что привлекла внимание даже Адриан, и та с любопытством глянула на старую чародейку.
– Ты-то что об этом знаешь? – осведомился Рис.
– Вполне достаточно. – Винн бросила в костер объедки и встала. К ней уже вернулось обычное хладнокровие. – Советую тебе прервать всяческие отношения с этим молодым человеком и тем избавить себя от куда больших неприятностей.
И Винн отошла прежде, чем Рис успел ей ответить.
– А мне хотелось бы знать, – воинственно заявила Адриан, – почему ты скрыл все это от меня.
– Потому что ты попыталась бы что-нибудь предпринять.
Глаза ее полыхнули бешенством.
– Еще как попыталась бы! Когда этот паршивец по-явится снова, просто ткни в него пальцем – и я его с удовольствием прикончу!
– Он столько пережил – где твое сострадание?
