– Это Тень, – сказала старуха.
Коул только сейчас внимательно присмотрелся к ней. Она могла бы сойти за добрую бабушку, если б не колючие проницательные глаза. Острый взгляд их видел Коула насквозь, оценивал, измерял и взвешивал, а за этим взглядом, в глубине, таилось нечто такое… что Коула пробрала дрожь. Ему это совсем не понравилось. И почти захотелось снова стать невидимым.
– Царство духов, – продолжала Винн. – А то, что нас сейчас окружает, – чей-то сон. Полагаю, что мой.
Рыжая нахмурилась:
– Твой сон?
– Мы в Денериме, столице Ферелдена, в гуще Мора. Идет то самое сражение, в котором был убит архидемон и порождения тьмы были наконец разгромлены.
– Но это же хорошо!
Лицо старухи осунулось, и на мгновение вид у нее стал безмерно усталый.
– Оглянись по сторонам, Адриан. Это был настоящий кошмар. Победа далась чудовищно дорогой ценой, и воспоминания об этом преследуют меня по сей день.
Не только рыжая – все последовали ее совету, поглядели на горящие дома, на тьму, которая бурлила в небе. От пронзительных криков по спине Коула побежали мурашки. Он вовсе не хотел стоять на этой площади, среди такого множества мертвецов. Если это сон, почему бы им всем попросту не проснуться?
Ходячая статуя высилась над ними, недовольно кривя каменное лицо.
– Опять старая магичка затащила меня в Тень. Мне это и в прошлый раз не понравилось.
Старуха со вздохом кивнула:
– Это вышло случайно, Шейла. Судя по всему, сквозь Завесу прошла не только я, но и все, кто был рядом.
Статуя обратила горящий взгляд на Коула:
– А это тоже было рядом? Можно, я его раздавлю? Оно мне не нравится.
Рис тотчас очнулся от оцепенения.
– Не смей! – крикнул он. – Не трогай его!
– Мы не знаем, кто он такой, – возразила рыцарь-капитан. – Подумай хорошенько, Рис. Никто не может его увидеть, но вдруг он оказывается в Тени? Именно там, где ты? Не будь глупцом.
– Коул не демон!
– Не знаю, не знаю, – с сомнением отозвалась старуха.
Шагнула к Коулу – и тот попятился. В руке он до сих пор сжимал кинжал и теперь подумывал, не придется ли пустить его в ход.
– Я не чую в нем духа, но что это значит здесь, в Тени? В существах, которые за ним гнались, я тоже не чуяла духов, но они совершенно точно не были порождениями тьмы.
На мгновение воцарилась недобрая тишина, а затем Коул поглядел на Риса:
– Ты… ты все еще сердишься на меня? Я только хотел тебя защитить.
– Коул, ты не можешь меня защитить. Именно поэтому я велел тебе вернуться.
– Я… не смог.
Рыжая смотрела на Коула сердито, а впрочем, насколько он мог судить, она всегда сердилась. Голос ее вонзался в уши, точно острый нож.
– Почему это ты не смог? – резко осведомилась она. – Ты хотя бы представляешь, что пережил Рис из-за тебя?
Коул вновь попятился, но рыжая неумолимо шагнула к нему.
– Я не желал Рису ничего плохого, – прошептал он.
– А как насчет магов, которых ты убил? Им ты тоже не желал ничего плохого?
Коулу показалось, что под ногами у него разверзлась пропасть. Как он объяснит рыжей, почему так поступал, если даже Рису с превеликим трудом сумел это объяснить? Она не знала людей, которых убил Коул, – измученных и затравленных узников в каменных клетках… да и самого Коула она тоже не знает.
– Так это и есть убийца.
Голос принадлежал рыцарю-капитану. Она ничуть не выглядела удивленной – скорее, разочарованной. Зато одарила убийственным взглядом Риса:
– Этого ты мне не сказал.
– Я… думал, ты все слышала.
– Ты должен был рассказать мне об этом сам!
– И что бы ты сделала? – жестко спросил Рис. – Ты и так мне почти не поверила. Решила бы, что я лгу, пытаясь выставить себя невиновным.
Рыцарь-капитан поглядела на него в упор и кивнула.
– Ты прав, – сказала она. И, повернувшись к Коулу, выхватила меч. – Демон или убийца – он заслужил одно.
Коул низко пригнулся и отскочил. Он не хотел убегать в город, где наверняка рыщут белесые твари, а еще не собирался бросать Риса, которого так долго искал. Эта рыцарь-капитан хорошенькая и вроде бы славная – для храмовника, конечно, – но Коул-то хорошо знал, зачем она сюда явилась. Он не даст ей исполнить задуманное и точно так же не позволит себя убить.
– Стой! – Рис бросился к рыцарю-капитану и схватил ее за плечо.
Рыжая покачала головой:
– Не надо, Рис. Как еще, по-твоему, с этим покончить? Зачем тебе заступаться за убийцу?
Рис молчал, не в силах ответить. Впрочем, по его неуверенному виду, по вопрошающему взгляду, который он бросил на Коула, и так было ясно, каким мог оказаться его ответ. Коулу отчаянно хотелось оправдаться перед Рисом, доказать, что он, Коул, по-прежнему его друг… но как это сделать? Никогда в жизни он не испытывал такой боли, как сейчас, когда увидел, что Рис медленно опускает руку.
– Полагаю, дело улажено, – процедила рыцарь-капитан и с мрачным видом повернулась к Коулу.
Тот сильнее стиснул кинжал, изготовясь к бою.
И тут мир содрогнулся.
Оглушительный рев раскатился в небе, такой нестерпимо громкий, что на Коула словно обрушился гигантский кулак. Этот рев поглотил все прочие звуки. Коул скорчился, зажав уши; голова, казалось, вот-вот лопнет от непереносимой боли. Ему чудилось, что рев длится вечно, и лишь когда он наконец утих, Коул осмелился поднять глаза.
Ему и прежде доводилось видеть изображения драконов – в архиве Белого Шпиля, на выцветшей фреске, где дракон был окружен отрядом рыцарей с сетями и огромными копьями. Судя по фреске, дракон отчаянно сопротивлялся врагам, однако был тяжело ранен и явно проигрывал битву. Коулу всегда казалось, что тот дракон прекрасен: могучее существо, несправедливо преследуемое людьми, которым не дано оценить его дикую красоту.
Но этот дракон был совсем не похож на своего собрата с фрески. В черном небе парило исполинское чудище, вовсе не покрытое гладкой чешуей. Тело его представляло собой лишенное кожи сплетение жил и мускулов, изъеденное червями, которые до сих пор копошились внутри. Словно некто взял полуразложившуюся плоть и смастерил из нее дракона.
– Архидемон! – в ужасе закричала старуха.
Предпринимать что-либо было некогда. Дракон обрушился на площадь, и земля задрожала, как от подземного толчка. Коул было метнулся прочь, но один только взмах гигантских крыльев хлестнул по площади порывом ураганного ветра. Коула вместе с трупами погибших солдат оторвало от мостовой и пронесло по воздуху, а затем он с размаху врезался в каменную стену.
