Коулу было жаль его, стоявшего на коленях среди спорщиков, такого безнадежно одинокого.
Теперь он не знал, что делать дальше. Память о событиях в мире снов продолжала его преследовать. Многие подробности уже стерлись, как часто бывает со снами, но суть осталась. Воспоминания всплывали из глубин сознания зловонными пузырями, и Коул никак не мог отделаться от этого запаха.
Он смутно помнил, как восседал на груди отца. Из родительского рта с бульканьем вытекала кровь. Коул держал свой кинжал у самых отцовских глаз, чтобы тот как следует разглядел клинок. Чтобы знал – это он, Коул, покончил с ним, и больше отец никому уже не причинит боли. Он помнил, как умирающий пытался что-то сказать, и ему представлялось, что отец молил о пощаде, но вместо слов на губах его вскипала кровавая пена.
Коул навсегда запомнил, с каким наслаждением он вонзил кинжал в сердце родителя. Оружие принадлежало матери. То была единственная память о диком лесном народе, которую ей удалось сохранить, и когда отец попытался продать кинжал, мать припрятала его, зарыла в поле. Коул тогда подглядел за ней и теперь вспоминал, как выкапывал кинжал, разгребая землю голыми руками, а из глаз его текли жгучие слезы.
Помнил он и сестренку. Даже слишком хорошо. При мысли о ней у Коула защипало глаза и отчаянно захотелось стереть ее облик из памяти. Вернуться к тем дням, когда он ничего не помнил. Вот только воспоминания никак не желали его покидать, и всякий раз, когда Коул прикрывал веки, перед его мысленным взором всплывали незваные картины прошлого.
– Что с тобой?
Коул вздрогнул, застигнутый врасплох, – он-то был уверен, что чутко прислушивается к малейшему звуку. Оказалось, он так погрузился в свои мысли, что не заметил, как в комнату вошел Рис. Серебристо-голубое свечение его посоха отчасти разогнало пустоту, и Коул был этому искренне рад.
– Я совсем не был тебе нужен, – угрюмо признался он. – Я пошел за вами, потому что боялся, что они причинят тебе зло… а ничего такого и не случилось. Надо было мне послушаться тебя и вернуться.
Рис ничего не сказал. Он смотрел на Коула так же, как взирал всякий раз, когда они встречались в башне, – с жалостью и тревогой. Коулу всегда было трудно выдерживать этот взгляд. Вот и сейчас он отвернулся, уставясь в пол, и постарался не дернуться, когда Рис уселся на ступеньку рядом с ним.
Несколько минут они молчали, и тишину нарушало лишь едва уловимое гудение, которое источал посох Риса. Наконец маг первым прервал молчание.
– Та лачуга в Тени… – осторожно начал он. – Это и был твой дом? Тот, где ты родился и вырос?
– Не знаю. Да.
– А тот человек… это был твой отец?
– Да.
Снова наступило молчание, а затем Рис медленно кивнул:
– Коул, мне очень жаль, что тебе выпало все это пережить. Я родился в Круге, а потому не знаю, каково это – магу расти среди обычных людей… но слышать доводилось всякое. По большей части такие маги не хотят об этом рассказывать.
Коул не знал, что ответить. Сам он никогда не говорил с другими магами. Он испытал странную неловкость, словно Рис открыл ему нечто глубоко личное, а у него, Коула, таких воспоминаний не сохранилось. Странно это было лишь потому, что Коул даже не подозревал об их существовании, пока вслед за Рисом не угодил в царство снов… но теперь ему было что вспомнить, и недобрая память встала между ними стеной.
– Коул, ты не виноват в ее смерти.
Ну вот, началось. Коул отвернулся, чувствуя, как жаркая кровь приливает к лицу. Ему захотелось расплакаться или закричать, а может быть… не важно что. Темный ком, засевший глубоко внутри, болезненно сжался. Он всегда был там, в глубине, но Коул к нему привык. Привык к тому, что нечто неустанно глодало его изнутри.
– Я ее даже не помню, – пробормотал он.
– Неправда.
Коул неловко поерзал на ступеньке:
– Я не хотел, чтобы так вышло.
– Знаю.
– Я просто пытался угомонить ее, чтобы отец нас не услышал. Я так радовался, что она послушалась и больше не шумит…
Коул задохнулся и смолк, не в силах продолжать.
– Знаю. – Рис положил руку ему на плечо. Самый обыкновенный жест, но как же от него полегчало!
Коул вдруг безумно обрадовался, поняв, что Рис на него больше не сердится. С той самой ночи, когда они повздорили в усыпальнице, он боялся, что Рис больше не захочет его видеть. И он, Коул, заслужил это, потому что оттолкнул от себя Риса. Облегчение, которое он сейчас испытал, было так нестерпимо, что к глазам подступили слезы. Они пробивались наружу настойчиво, как родник из-под земли, и Коул сам не заметил, как расплакался.
Рис обнял его за плечи, крепко прижал к себе, и Коул уткнулся лицом в грудь мага. Он уже и не помнил, когда в последний раз плакал. Казалось, что никогда, словно он до того иссох, что эти слезы были глубоко чужды и противны его естеству. И все же… все же плакать оказалось приятно. Мучительно, но сладостно.
А затем Коул оцепенел, осознав, что в комнате они не одни.
То же самое почувствовал Рис и, замерев на миг, оглянулся на вход в комнату. Там стояла рыцарь-капитан. Она молча смотрела на Риса и Коула, и на ее нагруднике чернела уродливая выжженная отметина – будто кто-то хотел зачеркнуть окруженный пылающим солнцем крест.
– Рис, – сказала она, – прости, что я в тебе сомневалась.
Маг неловко откашлялся:
– Я и не знал, что ты пошла за мной следом.
– Остальные помогают Фарамонду собрать вещи. Я заметила, что ты незаметно удалился… как всегда. Нетрудно было догадаться, кого ты отправился искать.
– Ты… видишь меня? – растерянно спросил Коул.
– Вижу. – Рыцарь-капитан сделала шаг вперед, но остановилась, когда тот в тревоге приподнялся. – Быть может, проклятие спало с тебя?
– Не знаю.
– Возможно, причина в том, что ты видела его в Тени, – заметил Рис. – Однако мы не знаем, как долго это может продлиться. Вполне вероятно, что ты его снова забудешь.
Он был прав. Эта мысль обеспокоила Коула, но, с другой стороны, рыцарь-капитан видит его, хотя он не приложил к этому никаких стараний. И она его не забыла. В Тени это обстоятельство не казалось таким уж важным, но здесь… совсем иное дело.
Вот только она смотрела на Коула как-то странно. Словно не могла до конца поверить, что он существует, или ожидала, что он сейчас превратится неизвестно в кого. В насекомое, например… или в демона.
– Ты хочешь убить меня? – напрямик спросил он.
Рис с тревогой глянул на рыцаря-капитана. Та задумалась и наконец покачала головой:
– Нет. Я сегодня и так слишком часто грозила кого-то убить.
Она снова двинулась к Коулу, на сей раз медленнее, и опустилась на колени неподалеку, у подножия лестницы. И окинула Коула испытующим взглядом красивых глаз.
