На самом деле сторожить ничего не надо, тандем Хуммеля и Властимира дело знает – берег на достаточном протяжении останется безлюдным, у всех, кто сюда направится, возникнет безотчетное желание изменить курс…
Ротмистр глядел с обидой, и я спросил уже всерьез:
– Пистолет с тобой?
– Конечно.
– Держи наготове… Если увидишь акулу, не имеющую пятна примерно вот здесь… – Я показал на поврежденную скулу, – расстреляй по ней все патроны.
Нырнул, наполнил легкие водой… Ох и мерзкая же…
* * *
Когда ОСВОД работает в полном составе, я не становлюсь тем бездумным существом, что рассекало воды райской лагуны босса: Властимир, при активной помощи Хуммеля, прилагает все силы, чтобы Сергей Чернецов не позабыл себя, не растворился полностью и без остатка в инстинктах кархародона. Успех здесь возможен лишь относительный: примитивный мозг белой акулы не способен нести сложное человеческое эго.
Но кто он и что должен сделать под водой, кархародон все же до конца не забывает.
Не позабыл и сейчас…
* * *
Она где-то рядом. Я чувствую. Не вижу глазами и не ощущаю боковой линией… Просто знаю: она здесь. Не уплыла в Неву. Тоже ищет встречи со мной. Тоже понимает: должен остаться один. Или одна.
Вперед!
Хвост пенит воду. Мчусь вниз по реке. Видимость паршивая. Пусть, я уже чувствую боковой линией ее движение.
Не убегает. Не прячется, плывет навстречу, ускоряясь.
Ну привет… Не помню, как тебя зовут… Я твоя смерть. Большая белая смерть.
Удар! Ее башка бьет мне в брюхо. Вскользь, переживу. Пируэт, поворот. Удар хвостом – моим. Зацепил, но тоже вскользь. Речка бурлит и заливает берега. Здесь тесно для нашей схватки.
Новая стычка. На миг взмываю над поверхностью. Вижу берега, кусты над водой. На берегу человек. Выставил в нашу сторону какую-то железку. Зачем?
Она хорошо бьется… Слишком хорошо для новичка. Но я сильнее и крупнее.
Изворачиваюсь, ухожу от ее пасти. Тесновато… Берег помешал. Еще раз, тот же прием, в другой плоскости.
Есть!
Плоть на клыках. На моих. Кровь красит воду. Ее кровь.
Добить!
Кусаю снова… За хвост, за основания плавников… Но…
Почему укусы такие слабые?! Челюсти будто не мои…
Она переворачивается в воде кверху брюхом.
Я словно ударяюсь мордой в камень. В несокрушимую скалу.
Поза подчинения – подсказывает инстинкт большой белой акулы. Кархародон-самец может убить и сожрать кого угодно. Или попытаться убить и сожрать. Но только не самку в позе подчинения.
Раньше не знал…
* * *
Берег. Обнаженная женщина. Раны на ее груди, на животе, на ногах. Кровь. Но я знаю: будет жить. Раны неглубокие. Это хорошо, что она будет жить. И мне хорошо. Словно заново родился.
Люди вокруг. Я их знаю, но не помню, как их зовут. Один едва вылез из воды, но уже наладился спать, у него какое-то смешное имя… Нет, не вспомнить. Кто-то накинул на меня теплый плед. Другой знакомый незнакомец протягивает пакет с бутербродами.
– Как зовут? – бурчу сквозь набитый рот.
– Ты назвал Ротмистром…
– Как зовут?! – злюсь я на его тупость.
– Алексей…
– Потом еще раз скажи… Забуду.
Женщина открывает глаза, стонет. Вспомнил: ее зовут Катя. Отлично, память начала возвращаться…
– Привет, Катюша! – говорю я. – Займемся сексом?
– Дарк, я не хотел говорить… – Тихий шепот Алексея щекочет ухо. – Но ты все равно забудешь… Знаешь, я не очень представляю, как это бывает у акул… но, по-моему, вы уже позанимались…
– Чем? Еще еда есть?
– Ладно, проехали… А еда есть, полно еды в багажнике. Сейчас принесу.
Глава 14
Вечер, ночь, утро
По Неве носились полицейские катера. Над Невой кружили полицейские вертолеты.
Рыболовецкие сейнеры, собранные со всего Финского залива, выметывали в воду свои снасти, слишком громоздкие для реки. Сейнеры мешали катерам, а катера – им. Уже случилась пара столкновений.
Толпы народа на всех набережных глазели на Неву, снимали происходившую там кутерьму. Охота на акулу-призрака длилась двое суток и близилась к апогею. Пора было прекращать безобразие.
Ролик о нападении на туристов вбросили в Сеть в среду вечером – когда реальная операция по ловле уже завершилась без шума и лишней рекламы. И вот тогда-то информационное море заволновалось всерьез. Взбурлило и вскипело. Волны дохлестнули высоко, до властных высот, недоступных заурядным штормам… Сам генерал-губернатор поутру выступил с успокаивающим заявлением: не допустим, примем все меры, спите спокойно, дорогие сограждане, но в воду все же не суйтесь…
Пару часов спустя выступил обер-полицмейстер, уже с конкретным и развернутым планом действий. План немедленно начали воплощать, не подозревая, что направлен он против бесплотного фантома…
Охота результата не давала, и не могла дать. Оппозиционеры всех мастей вцепились в этот факт, как фокстерьеры в лисицу: власть полностью деградировала – беспомощна и ни к чему не способна, так дайте же порулить новым людям!
То, что акулу никто не видел уже несколько дней, никого не заботило: не сообщают, скрывают… У информационной реальности свои законы. В ней существует лишь то, что выложено в Сеть, на что можно дать ссылку… Остального нет и никогда не было. Появление акулы видели все. Поимку – никто. Значит, акула не поймана.
…Институтский катер мирно тарахтел по Неве, по фарватеру. На самой границе города, у Вантового моста, вдали от суеты и бедлама, захлестнувших в основном центр.
Смеркалось, но я выжидал, когда стемнеет еще сильнее. Чтобы никто не разглядел ни с берегов, ни с моста, чем мы тут займемся.
Ну вот, пора, пожалуй…
Я отдал команду. Грузовая стрела извлекла из трюма длинный сверток. Его распаковали, и вскоре голубая средиземноморская акула – мертвая акула – отправилась в последний путь. Не довелось ей радовать детишек в океанариуме, пусть порадует взрослых, с ног сбивающихся на дурацкой охоте.
Плотность ее тела примерно равна плотности воды, так что не всплывет и не заляжет на дно, и угодит в одну из сетей, ниже по течению все ими опутано… Экипажу какого-то из сейнеров повезет, получат генерал-губернаторскую премию за поимку. А могут и не получить, если сглупят и разболтают, что выловили уже дохлую рыбину. Но это не мои проблемы, я свое дело сделал…
* * *
Ночной Институт был тих и пустынен… Однако из-за двери ОСВОДа доносились звуки, изрядно меня удивившие. Что за…
