– Делай, что тебе говорят.
– Как быть мне? – спросила Рэйчел, когда Джемми пустился бежать.
– Останешься здесь и дашь мне знать, если Фэй вернется.
– Но…
– Я не собираюсь спорить.
Траск уже шагал к углу дома. Я двинулся за ним.
– Я с вами.
– Мне не требуется помощь!
– Может потребоваться, если девочка ранена.
Он разъяренно посмотрел на меня, будто взбесившись за то, что мои слова разбудили его страхи. Но Рэйчел, следуя за нами, не дала ему сказать.
– Он врач, Эндрю. Ты же видел Кэсси.
Траск, поколебавшись, коротко кивнул. Мы оказались у фасада дома. С этой стороны строение состояло почти из стекла – огромные окна выходили прямо на устье. На воде был установлен плавающий причал, к нему привязана лодка из стекловолокна с забортным мотором. Причал качнулся, когда Траск ступил на него и спрыгнул в лодку.
– Отдайте конец.
Я отвязал веревку. Вода захлюпала вокруг позеленевшего от водорослей днища, когда суденышко качнулось. Я сел на корме. Выпустив синее облако выхлопа, мотор заработал. Траск дал газ и повел лодку вверх по течению.
Оглянувшись, я заметил склонившуюся над собачкой Рэйчел. Она смотрела нам вслед.
Траск молча вел урчащую мотором лодку вглубь Бэкуотерс. Отлив обнажил высыхающие берега, но в середине русла оставалось достаточно воды для нашей лодки с невысокой осадкой.
Я заметил, что чайки устремляются к чему-то внизу, но это оказался всего лишь пластиковый пакет.
– У вашей дочери есть телефон?
– Нет. – Я думал, что он этим ограничится, но Траск добавил: – Я ей сказал, что она еще слишком мала.
Не было смысла что-либо отвечать. Единственно, что могло его успокоить, – возвращение целой и невредимой дочери. Я мог представить, что творилось в его голове.
– Есть много мест, куда она могла пойти?
Траск обогнул рябь на воде – единственное свидетельство того, что под поверхностью скрывается песчаная банка.
– Немного, но ногами все не обойдешь. На лодке быстрее.
Солончаки уступили место высоким берегам с тростником. Иногда они достигали наших голов, и на низкой воде казалось, что мы плывем в тоннеле. Время от времени Траск окликал дочь, но ответом ему были только крики потревоженных птиц. Мы проплывали разрывы в берегах, словно в основное русло впадали второстепенные каналы, но, приблизившись, убеждались, что это просто тупики. Неудивительно, что немногие рисковали сюда заплывать – в лабиринте воды и тростника можно было легко потеряться.
С того момента, как мы отплыли, уровень воды заметно снизился – теперь берега русла возвышались над нами, словно миниатюрные каньоны. Хотя мы держались посредине канала, было ясно, что далеко нам не пройти и вскоре придется поворачивать назад. Достигнув места, где русло разделяла песчаная коса, Траск остановил ход и, кусая губу, оглядел обе протоки.
– В чем дело?
– Не знаю, в какую сторону она отправилась отсюда. – Он заглушил мотор и встал, лодка под его весом качнулась. – Фэй!
Ему никто не ответил, только шлепала в корпусе вода, когда лодка дрейфовала назад. Он выкрикнул имя дочери еще раз и приготовился завести мотор.
– Постойте, – попросил я. Мне показалось, что именно в этот момент я что-то услышал. Траск замер.
– Ничего…
Испуганный девичий голос донесся снова:
– Папа! – На этот раз услышал и Траск.
– Все в порядке, Фэй, я иду! – Он запустил двигатель.
Костяшки его пальцев побелели на румпеле, когда он вел суденышко по левому рукаву. Берега обрамляли торчащие, словно испорченные зубы, гнилые деревянные столбы. Мы миновали остатки обветшалой хибары из гофрированного железа, миновали поворот и увидели Фэй.
Всхлипывая, покрытая грязью, она лежала наполовину в протоке, наполовину наружу. Вокруг нее, обнаженное отливом, поверхность нарушало то, что сначала показалось необычной водорослью. Когда мы подплыли ближе, я понял, что это такое.
В устье было полно колючей проволоки.
– Больно, папа!
Мы выпрыгнули из лодки и, вспенивая холодную воду, бросились к ней.
– Знаю, знаю, дорогая. Все порядке. Не шевелись!
Она и не могла. Свободной была лишь одна ее рука, другая – в плену ржавой проволоки. Шипы впились в одежду и кожу, налипшая грязь в пятнах крови. Была видна лишь верхняя часть ее тела, но проволока наверняка ранила ее и под водой. Девочка побледнела, лицо в слезах.
– Кэсси прыгнула в воду и завизжала. Я постаралась ей помочь. Она освободилась, а я упала и… вот…
– Ш-ш-ш… С Кэсси все в порядке, она вернулась домой.
Траск склонился над дочерью, тщательно ощупывая проволоку. Это был совсем иной человек, чем тот, которого я видел раньше, – нежный, терпеливый. Но когда он повернулся ко мне, в его глазах стоял страх.
– Подержите проволоку, чтобы она не двигалась, – тихо попросил он.
– Надо вызвать спасателей, – начал я, но Траск покачал головой.
– Им досюда долго добираться. Нельзя оставлять ее в таком положении.
Я понимал его чувства: если бы это была моя дочь, я тоже не хотел бы ждать. Только был не уверен, что мы сумеем освободить девочку, не причинив ей еще большего вреда.
Но Траск уже принял решение. Поняв, что мы собираемся делать, Фэй запанковала.
– Нет, нет! Не надо!
– Тише, не бойся. Будь взрослой девочкой.
Когда отец приступил к работе, Фэй зажмурилась и отвернулась. Понимая, что потребуется потом, прежде чем присоединиться к нему, я снял куртку и расстелил на сухом берегу. Промокнуть снова после того, как только-только оправился от болезни, значило нарываться на неприятности, но выбора не оставалось. Траск с мрачным, сосредоточенным лицом погрузился по грудь в воду и ощупывал на глубине проволоку. Я держал ее, стараясь, чтобы она не перемещалась, и чувствовал, как грязь засасывает ноги. Хотя я опустил рукава рубашки, чтобы защитить руки, вскоре мы с Траском были в крови – острые шипы резали кожу, словно бумагу.
Но тем не менее понимал, что нам повезло: если бы наступил прилив, а не отлив, ситуация была бы совершенно иной. Наблюдая за Траском и его дочерью, я испытал облегчение за обоих, но одновременно острую боль, потому что вспомнил о своей утрате.
Однако не мог давать волю чувствам и, отбросив посторонние мысли, стал изучать проволоку. Русло в этом месте было частично перегорожено песчаной банкой, которая образовала ямы, где, судя по всему, даже во время отлива стояла вода. Лишь малая часть проволоки возвышалась над поверхностью – девочка барахталась и подняла ее наружу. Как правило, весь моток лежал на глубине. Я разозлился: какой идиот бросил его туда?
