– Вы уверены, что нам сюда? Здесь ничего нет, – нервно заметил он, когда однополосная дорога, сделав петлю, взбежала на выгнутый коромыслом мостик.
Я надеялся, что сюда. Узнавал какие-то места, но это была другая дорога – не та, по которой я приехал из Лондона. Когда же меня везли полицейские, я мало обращал на округу внимания. Смеркалось, и во время прилива протоки и каналы выглядели совершенно по-другому.
В конце концов я решил, что последние полмили пройду пешком, и сказал об этом водителю. Его настроение еще больше поднялось после того, как он получил щедрые чаевые. Неловко разворачиваясь на узкой дороге, весело помахал мне рукой и вскоре скрылся из вида. Я постоял, пока не стих гул мотора, прислушиваясь к плеску воды в болоте, и пошел по пустой колее.
Кларк попросила меня задержаться в морге после того, как я установил, что ступня принадлежала найденному у форта телу.
– Если это не Лео Уиллерс, мне надо знать, кто, черт побери, он такой, – заявила она перед тем, как они с Ланди уехали. – Возраст, происхождение, все, что поможет облегчить установление личности или время смерти. Поможете, доктор Хантер?
– Сделаю все, что смогу, – пообещал я и повернулся к Фриарсу. – Вы нашли в одежде куколок или кожуру от них мясной мухи?
– Нет. Но если тело находилось в воде, как они могли там оказаться?
Практически не могли. Но в этом и было дело. Мясная муха – настырная тварь, активизируется даже зимой, если выглядывает солнце и поднимается температура. Но под водой она яиц не откладывает. А если бы отложила на тело во время отлива, яйца бы погибли в период высокой воды. Но если бы активность мясной мухи все-таки обнаружилась, это бы означало, что насекомое хозяйничало на поверхности трупа дольше, чем длится период между отливом и приливом. Это бы искажало время разложения тела и, следовательно, продолжительность срока со времени смерти.
Если мух не замечено, можно исключить хотя бы это.
Пока Фриарс вскрывал найденное в проволоке тело, я приступил к своей неприятной задаче. Похоже, что больше никто из нас не сомневался, что Уиллерс симулировал свою смерть, и дело о самоубийстве превратилось в расследование убийства.
Даже адвокаты его отца не сумеют этого оспорить.
Я надеялся, что сумею найти для Кларк новую информацию о найденном в одежде Лео Уиллерса человеке. Начал с изучения сделанных до вскрытия рентгеновских снимков. Молоткообразное искривление пальцев ноги указывало на почтенный возраст, но суставы говорили об обратном. Они были в хорошем состоянии, без возрастных изменений. Второй палец особенно выделялся своей кривизной. Однако если причина изъяна не возраст, следовательно, это врожденный порок или результат профессиональной деятельности. Я склонялся ко второму. Но чтобы дальше продвинуться вперед, требовалось изучить кости. А это можно было сделать единственным способом.
Очищать разлагающийся труп от остатков мягких тканей – занятие не из приятных. Облачившись в резиновый передник и толстые резиновые перчатки, я постарался избавиться от большей части мяса при помощи ножа и ножниц, обрезая как можно ближе к кости, но не касаясь ее. Все это вместе с внутренними органами и другими частями тела сохранят для последующего захоронения или кремации.
То, что осталось на столе, представляло собой неприятный на вид костяк, скорее анатомическую карикатуру, чем останки человека. Но я на этом не закончил и продолжал убирать с суставов хрящи, словно потрошил цыпленка. Разъединенные части поместил в слабый моющий раствор и в больших сосудах оставил на ночь на медленном огне в вытяжном шкафу. Обнажение скелета – затяжной процесс. Подчас требуются повторные замачивания в теплом моющем, а затем обезжиривающем веществе, прежде чем можно приступить к изучению материала. Но в данном случае этого не требовалось: разложение зашло далеко, и процесс отделения мягких тканей от костей начался еще в воде. К утру кости достаточно очистятся, и я, если повезет, добуду для Кларк больше информации.
На данном этапе я сделал все, что мог, и направился к Фриарсу, но молодая ассистентка Лан сказала, что патологоанатом уже ушел. Видимо, вскрытие не потребовало много времени. И не удивительно. Это судебно-медицинский эксперт выжимает из трупа все, что возможно, даже в таком состоянии, в каком его выловили из бухты.
Это моя работа.
Я расстроился, что не узнал, что обнаружил Фриарс. Хотя обстоятельства были иными, я пропустил подряд второе вскрытие. События дня навалились на меня, когда я снимал халат и мылся в раздевалке. Не верилось, что только утром я пил с Рэйчел кофе в Кракхейвене. А когда брел по пустой дороге, свинцовая тяжесть в ногах напомнила мне, что я не до конца избавился от инфекции.
Я обрадовался, когда показался поворот к Крик-Хаусу, хотя мысль о встрече с Рэйчел и нервировала, и наполняла ожиданиями. Подходя к дому, уговаривал себя, что нет причин ни для того, ни для другого. Потрепанный белый «Дефендер» стоял у рощицы, но серого «Лендровера» Траска не было и следа. Мою машину припарковали поблизости, и в данных обстоятельствах я усмотрел в этом проявление дружеских отношений.
Пройдя через рощицу, я поднялся по ступеням к центральному входу. Сквозь матовое стекло дверной панели лился теплый, домашний свет, но я понимал, что это впечатление иллюзорное, учитывая, через что пришлось пройти обитающей здесь семье. Дверь отворилась, и передо мной оказалась Рэйчел. Она выглядела усталой, но улыбнулась мне.
– Привет.
Ни о чем не спрашивая, отступила назад, пропуская меня. Я и раньше заходил сюда – сменить сырую одежду, – но тогда не обращал на окружающее внимания. Дом отличался обратной вертикальной планировкой – с семейной ванной на нижнем этаже. Двери, как я предположил, вели из коридора в спальни. Здесь чувствовалось скандинавское влияние, хотя интерьер был достаточно обжитым, чтобы назвать его минималистским. Белые стены носили отметины подошв и велосипедных шин, а на полированных досках пола стояла целая батарея кое-как сваленных ботинок и сапог. Деревянный лестничный пролет вел на второй этаж, откуда доносилась тихая музыка.
– Как Фэй? – спросил я, когда Рэйчел закрыла за мной дверь. От нее исходил легкий запах сандалового дерева – слишком слабый для духов, скорее мыло или шампунь.
– Протестует против уколов, и это хороший знак. – Рэйчел улыбнулась. – Из предосторожности ее решили подержать в больнице до завтра. Порезы несерьезные, но ей сделали переливание крови, и еще у нее небольшая гипотермия. Сварить вам кофе или сделать что-нибудь еще?
– Не беспокойтесь. Я заскочил, только чтобы вернуть вот это. – Я показал на куртку Траска и сапоги, которые были все еще на мне.
Рэйчел опустила на них глаза и рассмеялась.
– Понимаю, почему вам не терпится от них избавиться. Послушайте, почему бы вам не подняться выпить со мной? Эндрю все еще в больнице, Джемми пошел к приятелю. В доме никого, и я буду рада вашему обществу.
Коридор освещал только отсвет с верхнего этажа. На Рэйчел была короткая черная футболка, доходившая только до пояса джинсов, демонстрирующая тонкие смуглые руки. На губах неуверенная улыбка, в глазах нерешительность – отражение такой же моей. Напряжение, которое я только что испытывал, прошло.
