Друг Лукиана Цельс, как мы увидим в параграфе, посвященном Оригенову «Ответу Цельсу», будучи скептиком, тем не менее, верил, что будущее можно предсказать по звездам. Мы не знаем, было ли эссе действительно написано Лукианом или нет, но совершенно очевидно, что Лукиан, высмеивающий в других своих эссе разные суеверия, никогда не высмеивал астрологию.
Более того, эта работа по астрологии, с одной стороны, полна скептицизма, ибо ее автор не верит в литературное происхождение некоторых греческих мифов и приводит их астрологическое толкование — например, мифа о Зевсе и Хроносе и мифа о так называемой измене Марса. Все это хорошо согласуется с Лукиановой привычкой повсюду высмеивать антропоморфных олимпийских богов.
Орфей научил греков астрологии, а не чему-нибудь иному, а семь струн его лиры олицетворяли семь планет. Тересий после него научил их различать мужские и женские по характеру и влиянию звезды. Миф об Атрее и Фиесте также показывает, что греки познакомились с астрологическими идеями уже в глубокой древности. Беллерофон взлетел в небо не на коне, а с помощью научной мощи своего разума. Дедал учил Икара астрологии; аналогичным образом следует толковать и миф о Фаэтоне. Эней не был сыном Венеры, Минос — Юпитера, Эскулап — Марса, а Автолик — Меркурия. Это были просто планеты, под влиянием которых они родились. Автор также соединяет египетское поклонение животным со знаками Зодиака.
История и защита астрологии
Автор эссе описывает также историю астрологии, которая, по его мнению, появилась в глубокой древности. Первыми ею занялись эфиопы, они же передали ее, в очень непосредственном виде, египтянам, которые внесли в эту науку большой вклад. Вавилоняне изучали ее ранее других народов, но наш автор полагает, что это было уже после эфиопов и египтян. Греки узнали об астрологии не от них, а как мы уже говорили, от Орфея.
Наш автор заявляет, что греки строили дома или городские стены и женились только после тщательного изучения гороскопов; он даже заявляет, что их единственным способом узнать будущее была астрология, что Пифия в Дельфах была символом небесной чистоты и что змея под треножником олицетворяла созвездие Дракона. Ликург учил македонцев наблюдать за Луной, и только некультурные жители Аркадии не знали астрологии.
Тем не менее, пишет автор эссе, в наши дни некоторые выступают против астрологии, заявляя о том, что звезды не имеют никакого отношения к человеческим делам, или о том, что астрология бесполезна, ибо того, что суждено, избежать нельзя. На последнее выражение автор приводит обычный ответ: кто предупрежден, тот вооружен. Что же касается первого аргумента, то, если конь, несясь по дороге, разбрасывает камни, если дыхание ветра колышет тростник, если крошечный огонек обжигает нам палец, то почему движение сияющих небесных тел не может оказывать влияния на Землю и людей?
Лукиан не всегда был настроен скептически
Стиль этого эссе не похож на обычный стиль Лукиана, а астрологическое толкование мифов было характерно для стоической философии, в то время как философские предпочтения Лукиана, если, конечно, у него были какие-то философские предпочтения, относятся, скорее, к эпикурейцам. Однако, Цельс был также эпикурейцем, но верил в астрологию.
Не следует, тем не менее, думать, что Лукиан в своих эссе всегда проявлял скептицизм по отношению к тому, что мы называем суеверием. В своей автобиографической работе он рассказывает нам, что его карьера была определена сном. В «Диалогах богов» о магии говорится как о чем-то само собой разумеющемся. Зевс жалуется, что для того, чтобы завоевать любовь женщин, ему приходится обращаться к магии, а Афина предупреждает Париса, чтобы он велел Афродите снять с себя пояс, поскольку он пропитан снадобьем или заколдован и может его околдовать.
Лукиан и медицина
В трудах Лукиана часто упоминаются врачи, болезни и лекарства того времени. В целом, они подтверждают картину, которую описывал Гален. Во многих местах демонстрируется, как высоко ценилась профессия врача, а сам Лукиан впервые приехал в Рим, чтобы посетить окулиста.
В то же самое время Лукиан высмеивает шарлатанов и медицинские суеверия того времени, о чем мы уже говорили, и описывает несколько статуй, которые, по мнению многих, обладали лечебными свойствами. В сатирической комедии о подагре, под названием «Трагодопогара», (впрочем, многие сомневаются, что она принадлежит перу Лукиана) персонифицированная болезнь побеждает, а мораль заключается в том, что все лекарства, которые применяют для лечения разных хворей, совершенно бесполезны.
С другой стороны, Лукиан совершенно серьезно утверждал, что, будучи укушенным африканской змеей, один человек умер от жажды. Правда, он признает, что никогда не видел укушенного змеей, и никогда не бывал в Ливии, где живут эти гады, но один друг уверял его, что видел эпитафию на могиле человека, который умер подобным образом. Весьма слабое доказательство для столь скептически настроенного человека, который написал эссе «Как писать исторические книги». Лукиан также повторяет распространенное утверждение о том, что человека, укушенного бешеной собакой, можно вылечить только волоском этой самой собаки или другой частью ее тела.
Неизбежное переплетение скептицизма и суеверий
Эта глава, в начале которой мы пообещали отметить случаи скептического отношения к суевериям, заканчивается описанием еще большего числа суеверий. Самим скептики был присущ целый ряд суеверий, а сатира Лукиана выявила тот факт, что этим страдали даже самые высокообразованные люди. То же самое справедливо и для других сатириков Римской империи, чьи выпады против астрологов и их почитателей только подчеркивает большую популярность этого искусства, и которые, вероятно, хотели высмеять лишь самые крайние его проявления, а сами в душе искренне верили в основные положения астрологии.
Как мы уже указывали, наши авторы создали целый арсенал аргументов, из которого христиане черпали оружие для своих атак на языческую магию и астрологию. Но иногда писатели, жившие позже, путали скептицизм с легковерием, и наши авторы оказывали на них совершенно противоположное задуманному влияние. Так, Эммиан Марцеллин, солдат-историк, описавший гибель Римской империи, которому так доверял Гиббон, так сильно верил в гороскопы, что даже приводил аргументы своего главного оппонента, Цицерона, в защиту своей веры. И свой трактат по этому вопросу он закончила такими словами: «По этому поводу, как и по другим, Туллий произнес замечательную фразу: «Боги демонстрируют нам знаки будущих событий».
Лукиан о том, как надо писать исторические книги
Но, чтобы закончить нашу главу о скептицизме, отрывком, не связанным с мракобесием, вернемся к Лукиану. В его же эссе «Как писать об истории» столь же явно проявляются его идеалы истины и беспристрастия, которые лежат в основе его сатир, направленных против самозванцев и чересчур легковерных. «У историка есть одна задача, — пишет он, — рассказать о событии так, как оно произошло». Историк должен быть «бесстрашным, неподкупным, независимым, верящим в искренность беспристрастным судьей, добрым ко всем, но не чересчур добрым к кому-нибудь одному». «Он должен превратить свой мозг в зеркало — незамутненное, яркое, отражающее чистую правду». «Факты следует собирать не хаотично, а в ходе тщательного, трудоемкого, многократного проверенного исследования». «Предпочитай беспристрастный рассказ».
