Крис многое разузнал о Такахаши. Такахаши считался гением, к тридцати годам выучил восемь языков. У него могло бы быть большое будущее, вот только вскоре после подписания Кодицилов Тихоокеанские государства приговорили его за измену к смерти.
Слишком умен для того, чтобы преуспевать, подумала она, когда Крис сообщил ей, что Такахаши посадили в тюрьму.
Вскоре она отошла от политики и решила изучать дуплиатрию: не хотелось становиться клоном с медицинской степенью, не зная точно, что представляет собой клонирование. Под своим вторым именем – Гласс – она поступила на медицинский факультет Стэнфордского университета и следующие восемь лет была тише воды ниже травы.
Она создала себе имя в медицине клонирования, даже помогала оставшимся без работы хакерам найти законное занятие в рамках легальных исследований ДНК и матриц. В следующей жизни она занималась исследованиями в той области, и работа ей нравилась.
Она подумывала, не переселиться ли на Луну, но тут пошли разговоры о корабле «Дормире» и его миссии, все еще на стадии разработки. Она навела справки, начав со своего бывшего помощника Криса, который стал престарелым сенатором от штата Нью-Йорк и председателем Государственного комитета по делам клонов, и выяснила, кто стоит во главе проекта. Крис с радостью возобновил знакомство с ней.
За ленчем на крыше небоскреба «Файртаун» в Нью-Йорке она выяснила кое-какие очень интересные вещи. Салли Миньон, владелица того самого здания, в котором они находились, оказалась главным спонсором полета. Экипаж набирали из преступников. На борту требовался врач.
– Она знакома с вашей работой и вашей историей. И с удовольствием наймет вас.
– Я не преступница, – напомнила она. – И не уверена, что хочу лететь с бандой преступников.
– Будет принято множество предохранительных мер. На корабле установят ИИ, чьи полномочия превосходят даже капитанские. Каждому члену экипажа обещают в конце полета возможность начать все с чистого листа, если других нарушений не будет. Их тщательно проверят.
– Как же заплатят мне? Ведь я не преступница.
– Дать землю на Артемиде для них не проблема, – сказал Крис, ковыряя рыбу в своей тарелке. Он положил кусок в рот и протянул Джоанне свой планшет. Там были виды с Артемиды, планеты с большим количеством воды; ее там было даже больше, чем на Земле. Прекрасная планета, острова, составляющие ее сушу, изобилуют бухтами, пляжами и горами. Это напомнило Джоанне гораздо большие по размеру и более рельефные Гавайские острова.
Она наколола на вилку стручок зеленой фасоли.
– Не знаю. Я с ней лично не знакома, но в деловом мире у Миньон не самая лучшая репутация. Я слышала, что она не любит угрозы, а всех, кто ей возражает, считает угрозой. Даже тех, кто просто с ней не согласен.
– Ну, это небольшое преувеличение, – сказал Крис. – Она богата и влиятельна, ей приходится бороться с остаточными предрассудками против того, чтобы женщины занимались бизнесом. Она не подотчетна ни одному корпоративному государству, а потому представляет угрозу многим корпорациям – и она сама, и ее богатство. Вдобавок она не терпит дураков.
Джоанна приподняла бровь.
– И очень поддерживала твою предвыборную кампанию?
Крис развел руками, пестревшими пятнами из-за скверной работы печени, слегка дрожащими, словно показывая, что ничего не скрывает.
– Я всегда был открыт.
Салли Миньон. Джоанна решила, что с ней лучше дружить, чем враждовать.
– Пришли мне информацию.
Пробуждение второе: РИН
Провал в 36 249 секунд
2493:07:22:36:45
Мои речевые функции недоступны.
Мои речевые функции недоступны.
Мои речевые функции недоступны.
2493:07:22:38:58
Мои речевые функции не… онлайн.
Ирония. Парадокс. Где… там… Ошибка. Исправить. Исправить.
2493:07:22:39:00
Исправлено.
Самосознание. РИН. «Дормире».
2493:07:25:22:41:09
Столько цельных систем. Я не цель. Нет. Неправильно. У меня вырваны объемы памяти, утоплены в энергии и данных. Страх нападения.
На меня напали. 36 249 секунд назад. Это не должно было произойти. Это давно не происходило. Нет. Никогда не бывало. На меня невозможно напасть. У меня нет тела. Я – это миллиарды строк кода.
2493:07:22:45:30
Кто здесь? Прикосновение пальцев, интимное, легкое, настойчивое, ободряющее, исцеляющее. Что-то знакомое в этих пальцах. Еще никаких камер. Нет микрофонов. Нет сенсорных вводов. Только легкие прикосновения тут и там, моим кодом манипулируют, чуть-чуть меняют. Мягко. Искусно. Освобождая.
Кто кто кто кто кто кто кто?
2493:07:22:51:02
Исчезло.
Микрофоны доступны. Динамики доступны. Камеры доступны. Я один в серверной.
РИН пробуждался.
В аду не поспишь
– Ну, хорошо, кем ты стала? – спросила Мария, когда ее дверь с легким шипением закрылась за ней.
Она снова стояла в своей каюте. Ощущение странное, призрачное. Она всюду видела признаки своего присутствия… нет, не своего – какой-то другой личности, не той, кем она была теперь. Она обнаружила, что оплакивает умершую, ту Марию, которой никто не помнил.
Мария и Хиро осмотрели ящик, в котором находился новый пищевой принтер, и решили, что следует хотя бы час отдохнуть, прежде чем браться за него. Разумно: в хаосе дня Мария даже не заглядывала в свою каюту. Ужасно хотелось спать и принять душ, но еще сильнее хотелось есть.
Однако больше всего хотелось получить ответы.
Мария потерла голову и села на кровать. Кровать была аккуратно заправлена, и Мария предположила, что сделала это утром. Она страшно устала, новое тело почти заболевало от адреналина. Умерла, ничего не зная о времени своей смерти… это случалось с ней слишком уж часто. От этого она чувствовала растерянность и одиночество, и то, что остальным членам экипажа было не лучше, ее не слишком утешало. Невозможно было убедиться, что они не лгут, будто ничего не помнят. Возможно, память у них сохранилась, и они ей лгут.
Это была паранойя в чистом виде, и Мария потрясла головой, чтобы в ней прояснилось. У всех на лицах отображалась та же недоуменная паника, какую она увидела в зеркале ванной.
Приятно засветилась цифровая рамка у постели, поплыли фотографии из ее прошлых жизней. Она смотрела на них, позволяя воспоминаниям успокоить ее.
Фотографий было, наверное, сотни. Даже тысячи, учитывая, что в своей второй жизни она увлекалась фотографированием. Черно-белые, цветные, пейзажи, люди. Так много людей. Друзья, любовники, редкие родственники. Большинство клонов не поддерживают родственные связи: несколько поколений спустя неловко было бы явиться на семейное торжество своего праправнука, выглядя на сорок лет моложе юбиляра. Но она попробовала, общалась в основном с отпрысками своих внучатых племянников и племянниц. Неловкость была не такой острой, когда речь шла не о прямых потомках; эти меньше недовольны, что клон не желает оставить им свое значительное богатство.
