Время от времени она заглядывала к Хиро. Он протрезвел и отводил глаза. Она не могла его упрекать. Молча оставляла ему воду и еду и возвращалась к работе.
Наконец, когда Беге начал печатать новые, основанные на белке формы, она уснула в кухне на столе.
Хиро нашел ее на кухне крепко спящей. Ему было больно и опять требовалось болеутоляющее. Он не хотел с ней разговаривать, но больше было не с кем. Минору не отвечал на его вопросы, но, без сомнения, больше не старался убить их, лишив систем жизнеобеспечения.
Хиро оперся на свой костыль и увидел, что принтер работает.
– Мария, – сказал он, вытаращив глаза. – Нельзя! Вольфганг взбесится!
Мария резко села и в страхе огляделась. Несколько раз моргнула, затем сосредоточилась на нем.
– А. Да. Как там дела?
Беге создавал что-то отвратительное – органы и внутренности, и Мария с интересом заглянула в стекло на его дверце.
– Думаешь, Вольфганг разозлится?
– Это же Вольфганг. Он на все злится. Но кто это?
Пришел ее час – возможно, час ее искупления. Она просмотрела программу врачебного сканера: его она прикатила на кухню и соединила с Беге кабелями. Теперь его взломанные данные прогонялись через пищевой принтер.
– Минору Такахаши. Я нашла копию матрицы его ДНК. Она была в инструкциях к принтеру. Он сам поместил ее туда, чтобы ты нашел.
– Невероятный болван, – сказал Хиро, качая головой. – Ум не доведет его до добра. Думаешь, получится?
– Он сам предложил стать первым. Если не получится, он вернется в компьютер, а потом я попробую снова, прежде чем печатать остальной экипаж.
– А как мы напечатаем экипаж? У нас нет карт мозга.
Она похлопала по Беге.
– Эта штука настолько сложная, что может воссоздать всю карту мозга по одному плевку, взятому у нас. В том числе личность. Именно так он определяет, какая еда вам нужна в данный момент. Я смогла извлечь из него карту мозга и сопоставить с резервными копиями из своего файла. Они идентичны, только добавились новейшие воспоминания. Я извлекла матрицу ДНК из сканера врача, и это может сработать. – Она скорчила гримасу. – А еще у нас есть куча ДНК в саду.
– Поразительно, – сказал он, крутя головой. – Подожди… Если Минору не ведет корабль, то кто…
Мария поморщилась.
– Я… Я взяла собственную карту, вытащила что следовало и заставила ее вести корабль.
– Черт! Надо было заставить Поля.
– Согласна, но пока вызывать его не буду. Мы разбудим его. Испытаем. Примем решение вместе. Тогда и только тогда я верну его в пилоты. И даже это кажется мне неправильным. – Она посмотрела на потолок, под глазами темнели круги. – Я же говорила, мне это дается нелегко.
Она пожала плечами. Повязки она не поменяла, и на них алели пятна крови.
– К тому же нельзя доверять ему, пока мы не изучим карту его мозга со всей тщательностью.
– Ты понимаешь, что нам придется получать еду из другого принтера? Из этого больше никто не согласится есть, – сказал Хиро. – Ну, я не соглашусь. Насчет остальных не знаю.
Они сидели и молча наблюдали, как принтер медленно сплетает нового клона.
Потребовалось пять часов, но наконец Беге воссоздал последние мелкие особенности прически Такахаши; Мария считала, что это можно было опустить. Беге был очень педантичен.
Он зазвонил.
– Обед готов, – сказал Хиро, и Мария устало улыбнулась.
Она затаила дыхание. Что, если она ошиблась? Что, если создала нечто съедобное, внешне похожее на Такахаши?
Он пошевелился. Открыл темные глаза и моргнул. Осмотрелся и удивленно вздрогнул.
Мария распахнула дверцу и вытащила мягкую прокладку, которую они подложили в принтер, чтобы тело легло на нее.
– Минору, все хорошо. Ты в порядке.
Он осмотрелся широко раскрытыми испуганными глазами.
– Мария. Ты Мария, – сказал он. Потрогал свои руки и лицо, слегка дрожа. – У тебя получилось.
– Это ты оставил мне все необходимые данные, – сказала Мария. – Я просто сложила все вместе – конечно, после того, как нашла их. Тебе придется объяснить мне, как тебе удалось получить несанкционированный доступ к инструкции.
Минору посмотрел на Хиро, неловко встал и рассмеялся. Сказал что-то по-японски, и Хиро ответил. Минору крепко обнял его, и Хиро застонал от боли.
– Осторожнее. В отличие от тебя, у Хиро нет здорового новенького тела, – сказала Мария, протягивая Минору комбинезон.
Пока Минору одевался, мужчины продолжали разговаривать по-японски, и Мария почувствовала себя брошенной. Она кашлянула, и они умолкли.
– Сейчас, когда вы двое проснулись, я немного отдохну в карцере. Разбудите остальной экипаж: Минору знает, как это сделать. Когда все проснутся, дайте знать.
Она вышла, не дожидаясь ответа, и поплелась в свою камеру. Она знала, что Вольфганг все равно снова ее туда посадит.
Она никогда еще так не уставала.
Мария считала, что потребуется минимум пятнадцать часов, чтобы восстановить остальной экипаж за вычетом убийцы.
Прошло целых двадцать четыре часа, прежде чем Хиро пришел за ней.
Выглядел он гораздо лучше – раны заново перевязаны, комбинезон чистый. Он улыбнулся ей и вошел.
Сел на ее кровать и молча посмотрел на нее.
– Что? – наконец раздраженно спросила она. – Они вернулись? Они в порядке? Образцы слюны сработали?
– Джоанна говорит, на Земле ты получила бы за это Нобелевскую премию. Вольфганг хочет, чтобы ты сгнила здесь, но он мало-помалу смягчается. – Он склонил набок голову. – Почему ты не взломала его, чтобы удалить эту ненависть ко всему, что ты делаешь?
Мария уставилась на него.
– Ты шутишь? Я не стану ради своего удобства менять его сознание. Он такой. Если уж он меня терпеть не может, придется больше работать, а не менять его код.
Он искренне улыбнулся.
– Думаю, это первый большой шаг к такому результату. Он страшно зол, но на него произвело сильное впечатление, что ты разрешила ему страшно злиться. Это, в свою очередь, смутило его. Сейчас он спит.
Мария улыбнулась.
– Приятно знать. Как справляется с новой жизнью Минору?
Хиро рассмеялся.
– Уже починил старый принтер и стал лопать все, что тот может напечатать. В основном лапшу со свининой. Потом двадцать часов проспал. Потом много времени провел в спортзале, проверяя свое новое тело. Ради науки, как он сказал.
– Думаю, ему нравится его новый мир, – сказала Мария.
– Конечно. Катрина и Вольфганг обсуждают твое положение. Я уже высказал свое мнение. Я сказал, что проверю, как ты. Должно быть, ты проголодалась.
