– Успеешь ещё по всяким конгрессам поездить. Потом, когда женщина в качестве официального лица перестанет вызывать яркую и, увы, далеко не положительную реакцию.
– Это ещё когда будет! А я…
– Да, именно ты, – прервал я готовую разразиться гневной тирадой Марию. – Ты у нас явление в своём роде уникальное. Женщина и вместе с тем занимаешь важное место в сложном механизме созданной нами тайной полиции. Не только де-факто, но и де-юре.
Тут я не лукавил. Моя сестра самым официально-бюрократическим образом была оформлена на службу в министерство тайной полиции. Шума это не вызвало хотя бы потому, что список сотрудников тайной полиции – не та бумага, к которой имеет доступ сколько-нибудь значимое количество народу. А из допущенных устраивать разборки с министром из-за того, что на значимой должности в министерстве тайной полиции трудится его собственная сестра, дураков не нашлось. Покамест это было исключение из правил, и именно по этой причине я продолжил, чувствуя, что ухватил очень перспективную тему:
– Все помнят, что мы хотим сделать из Конфедерации?
– Конституционную монархию, – хмыкнула Мария, гордо вздёрнув носик. – И сделаем!
– Я тоже на это рассчитываю. Но от парламента мы никуда не уйдём, да и не собираемся этого делать. А теперь посмотрим, кто имеет право голосовать у нас, а кто у янки. Особенно с недавних пор.
– Черномазые у них будут голосовать, – брезгливо скривившись, ответил Джонни, опередив всех прочих. – Наряду с остальными.
– Может, их ещё лет через двадцать и выбирать станут? Пусть черти Линкольна в аду вилами истыкают. Так, чтобы на голландский сыр похож стал!
Возмущается Степлтон, да от души! Хотя в возмущении явно слышатся наряду с гневом нотки иронии. Говорит, но сам не верит в сказанное, равно как и все остальные тут присутствующие. Зато я не просто верю, а знаю, что через полтора столетия США в моей ветви истории дошли до президента-негра и до реальной угрозы того, что белые люди станут не просто меньшинством, а меньшинством, которое априори виновато перед всеми подряд: неграми, педрилами, азиатами, зоофилами и прочими меньшинствами всех видов и оттенков.
Хм, нахлынули омерзительные воспоминания о прошлом, нечего сказать! Отбросив их подальше в глубины памяти и прикрыв незримую дверь, я сосредоточился на настоящем.
– Верно! Они дают право голоса неграм, изображая себя передовыми либералами и носителями прогресса. Только этим, сами того не понимая или не желая понимать, могут дать нам в руки целый набор козырных карт, которые обеспечат будущей монархии сильную и долговременную поддержку от обычных людей. От их половины точно. От прекрасной половины!
– Но женщины не… Вик, ты дьявол во плоти! – радостно расхохотался Джонни. – Если тебе удастся с помощью Боретара продавить через Конгресс и Сенат наделение женщин правом голоса на выборах, то тогда многие на Севере могут взять и повеситься от осознания собственной никчёмности. У них – наделённые правами негры. У нас – прекрасные леди, утончённые и изысканные. Контраст!
– Игра стоит затрат, – после недолгих раздумий согласился Степлтон. – Небольшой спад популярности среди консерваторов будет почти не заметен на фоне благодарности женщин. Но делать это надо после победы, на волне популярности Борегара!
– Бесспорно, – согласился я. – Ну а вы, сестрёнки, что скажете?
– Очень многие этому обрадуются.
– И никто не возразит, – дополнила слова сестры Мария. – Так вот что ты от меня хочешь, братик. Чтобы я начала узнавать, кто поддержит, кого можно убедить, а кого раньше времени и трогать не стоит. Я права?
– Целиком и полностью. Работы тут – непочатый край, и ты, как девушка умная, не можешь этого не понимать. Зато если справишься, мы можем получить очень многое. На длительную перспективу.
– Почему это «если»? – притворно возмутилась Мария. – Я обязательно справлюсь! Но не одна, мне нужны будут люди. И деньги.
Джонни, хмыкнув, неопределённо взмахнул рукой, прокомментировав:
– Люди! У нас их не так много, как хотелось бы. Нескольких выделю, а там сама крутись. Зато деньги – это пожалуйста, фонды полны.
– Денег мне, если что, и брат даст. А ты людей мне, людей выдели. И не идиотов, которые читать и то по складам умеют! Или того хуже…
Ну всё, пошло-поехало! Эти двое если зацепятся языками, то начнут споры как минимум на полчаса. Что на работе, что тут – разница невелика. Нравится им это, что ли? Хм, а ведь может быть и так. Поспорить с понимающим тебя человеком, умеющим приводить разумные аргументы – это дорогого стоит, сам знаю.
Сама же возможность наделения женщин правом избирать – это была мощнейшая идеологическая диверсия, направленная, что самое забавное, исключительно против врагов Конфедерации. Почему так? Да просто подобное новшество выбивало землю из-под ног тех, кто уже открывал или только готовился раззявить пасть против происходящего в КША.
Приятно использовать телодвижения врага против него самого! Очень приятно. Игра на контрастах – это всегда срабатывает, И Линкольн своим указом об освобождении негров и наделении их почти всеми гражданскими правами нам сильно помог. Вот возьмём и поставим рядом негра, вчерашнего раба с крайне скудным словарным запасом, в большинстве случаев полностью безграмотного, абсолютно чужеродного и совершено неприглядного с чисто эстетической точки зрения, и… Нет, не рядом, а в некотором отдалении – леди из семьи плантаторов или просто типичную южную мисс либо миссис средних лет. Кто вызывает на порядок больше симпатий и желания порадовать тем же избирательным правом? Думаю, что ответ очевиден.
А уж до какой степени порвётся шаблон у многих женщин-северянок, которые на полном серьёзе думали, что отстаивание прав негров – есть первый шаг к их собственным правам! Эх, красота да и только! И для воплощения в жизнь этой красоты нужно лишь грамотно провести предварительную работу с теми людьми, от кого это зависит. Вот Мария и начнёт прощупывать почву по сему поводу. Первым делом среди женской части высшего света столицы Конфедерации.
Просто прелесть! Мария сразу взяла сестру в оборот, и теперь обе они тихо шушукались, явно на предмет того, как бы им получше устроить это самое прощупывание почвы в преддверии будущей избирательной реформы.
– Если женский пытливый ум хочет устроить мужчинам не самый приятный сюрприз – будь уверен, Вик, они это сделают, – хмыкнул Степлтон, с некоей долей тоски взирая на обеих сестёр. – Ты выпускаешь джинна из бутылки.
– Только служить джинн будет нам, а враги от этого ещё наплачутся. Женщины – это великая сила. Нужно лишь понимать, куда её направить. Иначе… Полезет во все стороны, как тесто из кадки. Хлопот не оберёшься, но и обратно не засунуть.
Оба моих друга предпочли промолчать. Наверняка представили себе эту печальную картину. Зато Ванесса молчать не хотела, состроив жалобно-печальную физиономию:
– А я могу поехать на этот Конгресс? Не как я, а как тогда, когда пыталась в «дикие» попасть? Меня никто не узнает из посторонних.
