«Ну, конечно, идут, двое», – подумал капитан и рванул с места, быстро потянув за собой Платона, а когда увидел переулок, он впихнул туда Платона и прижался вместе с ним к стене.
Скоро мимо них в темноте узкой улочки пробежали два человека. Платон с капитаном быстро пошли дальше по вонючему и скользкому переулку, намереваясь скрыться от преследователей на соседней улице, но переулок только сужался и темнел, путаясь и кривляясь, а выхода из него всё не было. Наконец, переулок, словно в насмешку, сделал поворот, и капитан с Платоном чуть ли не носом уткнулись в стену – ровную стену из больших каменных блоков.
– Да чтоб тебя!.. Надо выбираться отсюда, – зло зашипел капитан и повернул назад.
Они опять дошли до выхода на узкую улочку, и капитан осторожно высунул голову за угол. Он увидел в свете неясной луны две тёмные фигуры, которые, возвращаясь, быстро приближались к ним. Бежать было поздно. Капитан положил свою палку на землю, достал нож, раскрыл его и посмотрел на Платона – Платон уже стоял с ножом в руке. Капитан сделал шаг из темноты узкого переулка. Идущий первым мужчина сказал ему:
– А… Слепец. Так это ты морочишь головы глупеньким девушкам?
– Я здесь… Иди ко мне, – сказал капитан и попятился по улице, выманивая своего противника на себя, чтобы оставить место для манёвра Платону.
Когда противник капитана бросился к нему, из переулка вышел Платон и преградил дорогу второму нападающему. И тут капитан весь сосредоточился на своём противнике.
Противник его, рослый гибкий испанец, согнулся пополам, как хищник, готовый броситься на свою добычу. В левой руке он держал шляпу, чтобы отражать удары, в правой руке был зажат нож, выставленный вперёд андалузским приёмом. Капитан встал лицом к нему: левая рука кверху, левая нога вперёд, нож у правого бедра. Сердце его, заколотившееся сначала, теперь замерло, успокоилось. Он почувствовал себя сильнее самого могучего великана. Нападающий бросился на него.
Капитан повернулся на левой ноге и резко шагнул в сторону, и испанец наткнулся на пустоту и на нож капитана, который вошёл ему в подбородок. Капитан повернул нож и, выдернув его, отпрыгнул. Из раны испанца бурно хлынула кровь свистящим, чёрным потоком. Он рухнул и больше уже не двигался. С ним было кончено. Капитан обернулся.
Платон в это время уклонялся от быстрых ударов, но его противник, увидев, что против него теперь двое, отпрыгнул назад и метнулся бежать. Капитан и Платон его не преследовали. Наоборот, они побежали в противоположный конец улицы, не забыв спрятать ножи и взять с земли палку. Добежав до давешней таверны с дудками и маракасами, они, переждав немного, чтобы утихло сбитое дыхание, вошли туда, и спросили у хозяина дорогу к ближайшей недорогой венте. В ней они и заночевали, обессиленные и оглушённые, на каких-то шкурах, сваленных на каменном полу, мучимые тревожными мыслями и клопами…
Под утро капитану приснился сон: он, одетый в красный жилет поверх кирасы, тяжело бежал к открытым воротам алжирской крепости в первых рядах таких же воинов в чёрных плащах с белым крестом на левом плече. Ливень бил его, ослепляя, холодными струями по лицу, злой северный ветер сыпал градом и мешал бежать, путая его мокрый, липкий плащ в усталых ногах. Мушкет свой с промокшим в нём порохом он давно уже бросил в палатке, которую тут же смело ураганом, и сейчас в его руках был меч, простой и надёжный.
Он бежал из последних сил почему-то уже один, спотыкался, падал, вставал, задыхаясь: бежать было трудно, ноги скользили в страшном месиве грязи. У него не было слёз – их смыл ливень, и не было мыслей – все мысли исчезли, осталось только отчаяние, а мощные створки ворот уже стали сходиться медленно, неотвратимо, и он понимал, видел, чувствовал всем сердцем, всей душою, что в город ему не попасть. Он яростно вскрикнул, рванулся вперёд и всадил в уже запертые ворота наваху, зажатую в правой руке. Потом застонал, сполз по воротам в бессилии и проснулся…
На следующее утро уже ничего, казалось, не напоминало им о ночном бое. Буря стихала и к вечеру могла совсем успокоиться. Вставало солнце, и они осмотрели одежду друг друга – пятен крови не было видно. Осталось купить съестного, побродить по городу и идти быстрее в обратный путь, хотя и смущала мысль о вчерашнем нападающем, который сумел удрать.
Капитан надел свою шляпу, приготовил палку и взялся за локоть Платона. Они выбрались на крыльцо, и тут Платон, застыв на месте, прошептал ему:
– Нас поджидает вчерашняя мисс.
****
– Вы ошиблись, – сказала девушка жалобно. – Вы мне дали вчера золотой в два пиастра. Это очень много.
– Как вы нашли нас? – спросил капитан, мысленно проклиная себя за опасную чувствительность.
– Я спросила у дяди, – ответила девушка. – Дядя Пепе знает всё, что происходит в Гаване.
Капитан про себя чертыхнулся… «Бежать, бежать, – подумал он. – В пещере спокойнее!»
– Да, милая сеньорита, я ошибся, – сказал он тихо. – Но пусть этот золотой останется у вас, на память.
– Куда вы сейчас пойдёте? – спросила она, в её голосе слышалось страдание.
– В любую съестную лавку, купить что-нибудь в дорогу, – ответил капитан и стал нащупывать палкой ступеньку внизу.
– Вы не выберетесь из города, – сказала она вдруг.
Капитан замер, как вкопанный.
Вчерашняя буря почти улеглась. На улице уже начиналось движение: крестьяне везли на рыночную площадь съестные припасы на тележках, тут и там раздавались взрывы их громкого говора, смеха, в доме напротив со стуком распахивались ставни одни за другими, слышались голоса – это соседи из своих окон здоровались друг с другом. Всё это капитан осознал в одну секунду. Столько же понадобилось ему на то, чтобы спросить:
– Почему?
– Потому что дон Гарсия, отец убитого этой ночью Антонио, караулит убийцу своего сына на старой заставе у городских ворот. Алехандро, который вчера убежал, говорит, что убийц было двое, и он сумеет их опознать, – быстро проговорила девушка.
Капитан молчал, глаза его были закрыты, несмотря на тот холод и трепет, которым пронзило всё тело. Тут откуда-то резко запахло апельсинами. Через мгновение он услышал стук колёс… «Апельсины повезли на рынок», – почему-то с горечью подумал капитан и сделал шаг вниз со ступеньки. Руки девушки подхватили его под локоть.
– Я помогу вам бежать, сеньор, – горячо зашептала она и тут же добавила. – Клянусь Пресвятой Девой!..
И поцеловала свой палец, а любой испанец знает, как это увеличивает силу клятвы. Только капитан этого не видел. Он опустил голову в мучительном раздумье.
– Они первые напали на нас, – выговорил он, наконец. – Мы – только защищались.
– Я знаю. Алехандро рассказал про это, – ответила девушка, и капитану показалось, что то, кто на кого напал первым, ей было совершенно безразлично.
Она бережно потянула его за собой. Платон пошёл следом.
