– Пишите, – настойчиво повторил капитан, он задумался на мгновение, поднял выгоревшие брови и стал диктовать: – Влюблён отчаянно, не сплю, ревную… Так не должно быть… Нам надо объясниться… Сегодня в полночь я буду у вас или умру!
Доктор стал старательно писать, наморщив лоб и склонив голову набок. Славное, доброе лицо его выражало сосредоточенность.
– Написали? – спросил его капитан. – Ставьте подпись.
Мистер Трелони быстро подошёл к столу и протянул руку за письмом.
– Давайте письмо, Джеймс, – сказал он. – Я его подложу в комнату к миссис Уинлоу.
Доктор нетвёрдой рукой передал ему лист. Мистер Трелони глянул в текст и помахал бумагой в воздухе, чтобы чернила просохли. Затем он сложил листок в несколько раз и сунул его за обшлаг рукава жюстокора.
– Я пошёл, – сказал он и быстро вышел.
– Боже мой, – пробормотал доктор, хватаясь за голову.
– Не «боже мой», а, чёрт побери! – сказал капитан, хлопая доктора ладонью по спине. – А теперь пойдёмте, посмотрим нашу верёвочную лестницу.
И джентльмены вышли вон.
А мистер Трелони нашёл супругу, сидящую в гостиной с остальными гостями, и незаметно от всех передал ей письмо доктора, которое миссис Трелони, прикрывшись веером, спрятала за корсаж платья.
Интрига завертелась.
****
Днём гости лорда Бриффилда, сами хозяева с домочадцами и их общие многочисленные слуги и служанки весёлой гурьбою пошли к речке кататься с горки, и там был смех, игра в снежки и перевёрнутые нарочно санки, горячий портвейн и холодные закуски, многочисленные озорные и томные взоры, нарочитые капризы дам и ревнивое соперничество кавалеров.
А по возвращении в дом они пели, свистели птицами, решали шарады и переодевались в старинную, оставшуюся ещё от дедушки лорда Бриффилда, одежду, которую слуги принесли с чердака. Они играли в «А что это у покойника» и «Я садовником родился», они опять много шутили и смеялись, а капитан Линч, который был в этот вечер особенно в ударе, опять перетанцевал со всеми дамами подряд. Он пел, он свистел, он смеялся громче всех, но горящие глаза его при этом неотрывно следили за Сильвией Трелони, отмечая каждый её шаг, каждый её жест.
Под вечер разошедшийся капитан показал всем, что такое матросская жига – музыканты для этого взяли старинные скрипки, прозванные «жигой»-окороком за необычайно выпуклую форму. Доктор Легг не смог удержаться и составил ему пару, и они вдвоём очень лихо подпрыгивали, выбрасывали ноги в стороны, били ими друг о друга и стучали каблуками так, что столетние дубовые полы в зале гудели и ходили ходуном к особому восторгу детворы.
Ближе к полуночи все, утомлённые весельем, отправились спать. Все, кроме доктора, Томаса и мистера Трелони, которых капитан пригласил к себе обсудить кое-какие вопросы. Но в комнате капитана джентльмены повели себя довольно странно.
Они подняли створку окна – снаружи пахнуло морозом. Холодный воздух, рванув со двора, быстро наполнял спальню. Капитан сбросил свободный конец верёвочной лестницы вниз и решительным жестом подтолкнул доктора к зияющему темнотой проёму.
– А если у неё окно не поднимется? – спросил побледневший доктор.
Он уже перекинул ногу и сидел на подоконнике верхом, морозный воздух клубами обтекал его ладную, длинноногую фигуру.
– Поднимется, – отрезал мистер Трелони и добавил: – Я уже всё проверил: окно в её комнате очень легко поднимается.
– Ну, Джеймс, вперёд! Время! – сказал капитан. – Мы вас держим!
Доктор перехватился руками с подоконника на выбленки верёвочной лестницы, лихо перекинул тело и, переставляя по-матросски ноги, стал спускаться в темноту.
Капитан перегнулся из окна наружу и глянул вниз: непокрытая голова доктора опускалась всё ниже и ниже. Наконец, тот остановился и, раскачиваясь, стал стучать в окно нижнего этажа, и звук этот оглушительно разнёсся по всему двору. Некоторое время капитан видел только доктора. Потом створка окна в комнате миссис Уинлоу, видимо, поднялась, потому что раздался испуганный женский вскрик, доктора обхватили, взметнув ворох кружевных манжет, две белые ручки, и тот весьма ловко, словно бы только тем и занимался, что лазил в окошки к понравившимся дамам, проник внутрь. Окно тут же закрылось.
Сквайр и капитан с облегчением выдохнули и посмотрели друг на друга. Платон втянул лестницу в комнату и опустил створку окна. Томас сделал к ним шаг.
На следующее утро, за завтраком, доктор Легг и миссис Уинлоу сидели рядом. Миссис Уинлоу краснела время от времени и косилась на доктора глазами подстреленной лани. Доктор Легг неотрывно смотрел на неё, он не пил, не ел, а только предлагал миссис Уинлоу разные кушанья, приборы и напитки.
Миссис Трелони со своего места поглядывала на них с видом удовлетворённой королевы-матери. Девушки Мэри и Сильвия улыбались, ничего не понимая. Капитан, Томас и мистер Трелони не поднимали от стола глаз, а потом они и вовсе ушли в кабинет хозяина обсуждать с ним политическое положение страны и курить сигары, которые лорду Бриффилду третьего дня доставили из Вест-Индии.
****
После новогодних праздников, когда Томас Чиппендейл уехал в Лондон, а остальные вернулись в Бристоль, мистер Трелони объявил родным, что отправляет «Архистар» в Московию.
Услышав это, Сильвия побледнела и зажала руками рот – крик готов был вырваться из её груди, страшный крик отчаяния. Она чувствовала себя обманутой капитаном и брошенной. Сама не своя она ушла к себе в комнату, легла на постель и лежала так, дрожа, пока быстроглазая горничная Глэдис не принесла ей письмо от капитана. Сильвия воспрянула, розовея и приходя в себя – жизнь возвращалась к ней. Она отпустила горничную и бросилась читать: капитан Дэниэл Линч просил у неё встречи, чтобы объясниться. Сильвия тотчас же написала в ответ, что согласна, и послала ему ключ от двери под лестницей.
И поздно ночью, когда уже все спали, у капитана и Сильвии состоялось свидание.
Капитан открыл дверь присланным ключом. Сильвией уже давно стояла напротив двери и ждала его, и сердце её колотилось, а в голове неустанно крутились слова, которые она будет говорить домашним, если кто-то из них проснётся и увидит её здесь. Она даже бросила под лестницу брошку, с тем, чтобы начать её искать для того, чтобы объяснить своё присутствие в этом месте… Она вся трепетала от ужаса.
Но вот появился капитан, впустив с собой облако холодного воздуха – она лихорадочно вгляделась в него и бросилась к нему в объятия. Их поцелуй был долог и пылок. Наконец, они оторвались друг от друга, и капитан сделал шаг назад.
– Я просил вас об этой встрече, чтобы объясниться, – начал он дрогнувшим голосом и замолчал.
Ему трудно было справиться с нахлынувшим на него внезапно волнением: всю дорогу, составляя свою речь, он был красноречив, но сейчас, увидев Сильвию…
Он провёл рукою по пылающему лбу и начал снова:
