— Воды.
На кухне я набираю в стакан немного тепловатой воды и отношу ей. Она пьет жадно, прикрыв глаза, большими глотками, как животное после погони.
— Спасибо. Как все прошло с Олли? Было весело? — спрашивает она.
— Ага. А у тебя?
— Очень смешно.
Она ставит стакан на стол и садится на краешек кровати, я так и остаюсь у окна, затягивая и расслабляя узелок на шнурке капюшона толстовки.
— Здесь можно курить?
— Не знаю. Наверное, лучше не стоит.
— Ну да, тут столько книг. Не хотелось бы устроить тут пожар.
Пожар.
— На видео видно, как по улице проезжает машина службы такси.
— И что, мало ли зачем там такси могло проехать. — Она скидывает туфли и вытягивает ноги перед собой. — Это совсем не обязательно их такси.
— Ну да. — Я облокачиваюсь о подоконник. — А еще я узнал, что файлы Илая, те, что лежат на его секретном хостинге, будут удалены, если не будет оплачен его счет.
— А ты не можешь оплатить?
— Нет. Я не знаю адрес, на который он там все зарегистрировал. Зная Илая, можно предположить, что он создал ящик специально и использовал только для регистрации, то есть шансы угадать или подобрать его равны нулю.
— Значит, наша единственная возможность — троян и провокация, — говорит она, поднимаясь с кровати.
— Провокация?
— Ну да. Надо ведь расшевелить клубок гадюк, чтоб эти две мрази испугались и наделали ошибок. Иначе как ты узнаешь?
— И как ты это сделаешь?
— Что именно?
— Отвлечешь его настолько, чтоб он потерял из виду свой мобильный. Александр показался мне очень собранным и рассудительным человеком.
— Очень просто. — Она нагибается и достает из бумажного пакета сверток. — Отвернись.
Я смотрю в окно, на двигающиеся темные силуэты в комнате в доме напротив. Схематичная жизнь, театр теней. Они и понятия не имеют, что кто-то за ними наблюдает в эту минуту.
— Смотри.
Лиза стоит посреди комнаты. На ней что-то красное, такое красное, что даже в тусклом свете лампы на заваленном книгами столе цвет режет мне глаза. Одной рукой она держит волосы кверху, другой — прихватывает лиф незастегнутого платья.
— Ну как? — Она вертится в разные стороны, как балерина из шкатулки.
— Красное.
— Да. Красное. Рита говорила, красный цвет, распущенные волосы и слезы — три самых страшных оружия.
— Против кого?
— Мужчин.
— Значит, сегодня ты будешь плакать?
— Нет, глупенький, сегодня только платье и волосы. Думаешь, его будет мало? — Она поворачивается ко мне спиной. — Помоги мне с молнией. Я буду флиртовать с Алексом и напою его. Может, подсмотрю его пароль, а ты будешь ждать меня внизу, на пляже. Я вынесу тебе телефон, а ты все сделаешь. Так ты застегнешь меня?
Я ловлю между пальцев крошечную каретку молнии, холодную и гладкую, как маленькая рыбка. Поддавшись силе моего рывка, она едет вверх по рельсам медианы, сокращая площадь равностороннего треугольника ее бледно-розовой кожи, усыпанной созвездиями маленьких коричневых родинок.
— Это опасно.
— Что?
— Быть там одной.
— Со мной будет Олли.
— Олли…
— Ну да.
— Он что-то знает?
— О чем?
— О том, зачем ты туда идешь.
— Конечно, нет, — Лиза фыркает. — Что ты там возишься?
— Ты видела, что они сделали с Карлосом? Будь осторожна.
Каретка упирается в выпуклый шейный позвонок.
— Все будет хорошо. — Она разворачивается лицом ко мне и кладет ладони мне на плечи. — Я знаю, что делаю. У меня был хороший учитель.
— Рита? Девушка, которую убили, потому что она слишком много на себя брала?
Она отталкивает меня.
— Я не хотел тебя обидеть.
— Думаешь, тебе под силу меня обидеть?
— Должен быть какой-то другой выход.
— Нет другого, — она опускается на кровать. — Завтра утром все уедут, и я не знаю, когда еще будет такая возможность, чтобы Саша и Миша были в одной комнате и в… прямом доступе. К тому же, ты подумал, куда поедешь сам? После того, как здесь все закончится? Они никогда не оставят тебя в покое.
Я пожимаю плечами. Она достает из кармана валяющегося на полу пальто маленькую серебряную фляжку и делает глоток.
— Будешь?
— Что это?
— Абсент из «Марселлы».
— Нет, спасибо, — я невольно улыбаюсь.
— Чему улыбаешься?
— Да так. Абсент и женщина в красном. Дежавю.
Ее рот искривляется в косой усмешке.
— У меня не укладывается в голове, почему Саша поехал к ней и… Почему не уволить ее, не дать ей золотой парашют такого размера, чтоб она согласилась подписать соглашение о секретности и что угодно еще. Они ведь могли себе это позволить.
— Могли, — ее глаза блестят. — Но не стали. Они использовали ее. И убили. Потому что они мрази, Сережа, потребители и рабовладельцы-капиталисты.
Она кладет в рот полоску жвачки, медленно жует и надувает маленький пузырик, уставившись на меня с таким видом, что я не могу понять, всерьез ли все это.
Я устало опускаюсь в кресло.
— Они виновны в ее смерти и во всем, что с ней было не так, — продолжает она, прохаживаясь по комнате.
Она садится рядом, на ручку кресла, перекинув ногу на ногу. Я чувствую запах шампуня, жвачки и сигарет.
— Сегодня Олли сказал мне, что он может добавить меня в список гостей на вечеринку. Я могу прийти туда сам и… присмотреть за тобой. Тебе не придется рисковать, вынося телефон Саши за пределы зала. И вообще, ты не думала, что нужно рассказать обо всем Олли, узнать, что он думает?
— То, что думает Олли, не имеет никакого значения. — Лиза склоняет ко мне голову. — Забудь про него.
— А мне кажется, он может нам помочь. Он всех знает.
— Он дурак.
— Нет. Он далеко не дурак. Расскажи ему все. У него будет мотивация, раз вы с ним… вместе?
— Вместе? — шепчет она мне в ухо. — Он мне никто.
Она сползает вниз и садится на меня верхом, мои пальцы скользят по электризующей поверхности ее колготок. Лиза улыбается и целует меня, медленно ведя кончиком языка по моему небу, потом снимает с меня футболку. Ее жвачка — сладкая, я не могу понять, дынная или грушевая, у искусственных фруктов такие похожие вкусы.
