— Добрый вечер, — произносит он с интонацией дешевого двойника Элвиса Пресли. — Как у вас дела? Все уже нашли, с кем сегодня уйдут с этой вечеринки?
Он смеется, жирная складка его подбородка колышется в такт хрюкающим звукам. Толпа аплодирует. И тут я вижу их, Олли стоит ко мне лицом, его пальцы покоятся на ее шейных позвонках. Но там, где я ожидаю видеть красную ткань, сейчас виднеется полоска чего-то черного. Лиза надела пиджак, черный пиджак, поэтому я потерял ее в толпе, дурак. Она что-то говорит ему, склонив голову набок. Что она задумала? Олли смотрит на меня через всю комнату, похотливая торжествующая улыбка расползается по его лицу. Он берет ее под локоть и подталкивает к выходу. Я бросаюсь вперед, раскидывая толпу, и тут раздается визг, толпа приходит в движение. На секунду я теряю ориентацию в пространстве.
Через пару секунд я, наконец, понимаю, что произошло. На сцене я вижу двух девушек в форме официанток, точнее, в юбках официанток. Одной уже скручивает руки мужчина в черном пиджаке службы безопасности, вторая пытается дотянуться до Майкла, который прячется за спиной другого охранника. На ее обнаженной груди надпись красной помадой: «Вилин — торговец живым товаром». Феминиды. Они настигли этого ублюдка. Я улыбаюсь и аплодирую, словив на себе несколько удивленных взглядов. Но мне плевать на все. Я ищу глазами Олли, но вижу только красный лоскуток, мелькнувший в глубине коридора, они уходят к лифту. Я уже почти у выхода из зала, когда кто-то дотрагивается до моего плеча. Это мужчина, рослый, одетый во все черное, с еле заметной гарнитурой в правом ухе.
— Позвольте осмотреть ваш рюкзак, — говорит он с акцентом.
По его виду я понимаю, что быстрее будет, если я сделаю, как он просит.
— Пожалуйста, — я расстегиваю молнию.
Он прижимает наушник пальцем и что-то бубнит в микрофон.
— Пройдемте на улицу.
— На улицу?
— Не спорьте.
— Я и не думал.
Он выталкивает меня в незаметную боковую дверь, в маленькую темную комнату, похожую на кладовую, где стоит второй такой же человек в черном с наушником.
— Что здесь происходит?
— С вами хотят поговорить.
— Кто?
— Пойдемте. — Я чувствую его руку у себя на локте, и меня прошибает пот.
Они выталкивают меня на лестницу, потом к двери и на парковку. Я верчу головой в поисках камер наблюдения, но их здесь нет.
— В машину, — произносит один из людей в черном. Его голос эхом разносится под бетонными сводами пустого паркинга. Передо мной открывают заднюю дверь неприметной черной «Тойоты» с вмятиной на заднем бампере. Мой мозг цепляется за каждую деталь, стараясь сохранить картинку со всеми деталями. Марка покрышек, стертый рисунок протектора, ботинки второго охранника, новые, блестящие, зеленая елочка освежителя воздуха, болтающаяся под стеклом. Толчок в плечо. Я ожидаю увидеть на заднем сиденье кого-то еще, но там пусто, если не считать чего-то, похожего на покрывало или спальный мешок, в нос ударяет запах застарелого пота и горелого сцепления. Дверь захлопывается.
Мы едем недолго, но мне кажется, они возят меня кругами. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть в окно, и в этот момент мне в висок с переднего сиденья прилетает первый удар, от которого глаза тут же застилает красной пеленой. Автомобиль с рывком останавливается, я изо всех сил дергаю ручку пассажирской двери, но она была заблокирована.
— Что вам нужно?
Молчание.
— Чего вы хотите?
Удар под дых, такой сильный, что я не могу дышать и вгрызаюсь в воздух зубами, будто он плотный, как резиновый шланг, который пациент прикусывает во время шоковой терапии. Через секунду меня вытаскивают из машины и за шиворот, как наделавшего в углу кота, волокут по песку. Я предпринимаю попытку схватить одного из них за руку, пнуть, но мои руки и ноги только беспомощно трепыхаются в воздухе. Человек в черном швыряет меня навзничь и пинает под ребра. На миг я теряю зрение, потом над головой начинают кружиться белые точки, как будто пошел снег, через миг они замирают на месте. В тот момент я понимаю, что надо мной небо, высокое и полное звезд, затем в небе появляется луна. Нет, это чье-то лицо. Не то, которое я ожидаю.
— Ты самый липкий кусок дерьма из всех, что прилипали к моим ботинкам, — говорит Майкл Вилин и сплевывает сквозь стиснутые зубы. Не на меня, но в сантиметре от моего лица. — Теперь я объясню так, чтоб все поняли.
Он размахивается, лакированный носок ботинка заходит мне прямо под ребра. Я кричу, сгибаясь пополам, как креветка, рвусь встать, но меня тут же валят на землю. Кто-то швыряет мне в лицо горсть песка. Дальше удары: один, другой, я уже не различаю, с каких сторон они сыпятся. В эту минуту меня заботит только одно — выжить, чтоб вернуться за ней, спасти Лизу, не дать ей умереть.
Внезапно все прекращается. Где-то высоко надо мной слышатся приглушенные голоса, хлопает дверь машины, одна, вторая, третья, ревет движок. Дальше тишина, только тихий плеск волн невдалеке.
Я открываю глаза. Надо мной звезды, большие и лучистые, небо высокое, как купол готического собора. Изо рта и из носа сочится кровь. Я переворачиваюсь на четвереньки и сплевываю в песок что-то похожее на осколок зуба вперемешку с густой бурой жижей.
Почему они не убили меня?
Где-то невдалеке слышится знакомый звук — жужжание. Мой телефон. Я оглядываюсь по сторонам. В свете звезд мне видно разбитый надвое ноутбук, валяющийся невдалеке, рюкзак, вывернутый наизнанку, куртка… я ползу на звук. Зжжжж-зжжжж-зжжжж.
— Алло, — хриплю я в трубку.
— Серж, ты где? Тут на вечеринке начался такой беспредел, — говорит Карлос. — На Майкла…
— Карлос, подожди, — я стараюсь говорить, как можно четче, потому что, мне кажется, у меня распухает верхняя губа. — Ты видел ее?
— Твою подругу? Была здесь минуту назад. А потом, погоди… она с Олли, они пьют в лобби-баре. Тут полиция, на Вилина напали, а ты все пропустил. Ты где?
— Я иду… по пляжу. Иди к ней, не дай ей уйти с ним.
— Оуу, боюсь, они уже садятся в лифт. А что случилось?
— Это он на пленке.
— Вилин?
— Олли. Там Олли Ингланд.
— Мать честная. Это точно?
— Шон звонил.
— Он нашел его в логах?
— Да. Лиза в опасности.
— Я…
— Иди за ними, Карлос, пожалуйста, не дай ей уйти с Олли.
Я кладу трубку и бросаюсь вперед, почти бегом, почти не ощущая боли. Минут через двадцать мне удается добраться до стены, отделяющей пляж от территории отеля. Я осматриваю себя — грязь, кровь и песок, порванный рюкзак. В таком виде нечего было и надеяться, что меня пропустят внутрь через парадный вход.
Тут я вспоминаю — есть же черная лестница. Я двигаюсь чуть ближе к входу — у дверей толпится народ, кого-то с тряпкой, наброшенной поверх головы, сажают в полицейскую машину, спиной ко мне стоит мужчина в черном пиджаке и, прижимая наушник указательным пальцем, что-то говорит по радио. Невдалеке я замечаю еще пару патрульных машин. Нет, мимо них пройти незамеченным я точно не смогу, не с таким лицом и не в такой одежде.
