Делая записи, Грейс мысленно прошелся по списку дел, стараясь ничего не упустить. Он все поглядывал на телефон, на сообщения, которые переслал ему Гленн Брэнсон. Одно пришло час назад, второе – только что.
Поезжай в долину Девилс-Дайк, один. В трехстах ярдах к югу от гостиницы есть дот времен Второй мировой. Там ждут дальнейшие указания. Если хочешь увидеть сына живым, приезжай один. Мы будем слядить.
Приехал один – молодец, разумно. Возьми телефон домой. На него придут следующие окозания, как спасти Манго. На это сообщение не отвечай. Не обращайся в полицию, если не хочешь получить инструкции, как найти труп сына.
Рой Грейс также рассматривал фотографию Манго, сидящего в темноте с заклеенным ртом. Глаза мальчика были полны ужаса. Бедняга… Самый страшный кошмар для ребенка, потом не оправишься. Жертвы похищения редко окончательно приходят в себя. После спасения (при счастливом исходе) Манго всю жизнь будут преследовать воспоминания о случившемся; скорее всего ему придется принимать лекарства и ходить к психологу. Не говоря уже о том, какую травму это наносит родным. Преступники наверняка не задумываются – или, что ближе к правде, не беспокоятся – о последствиях своего отвратительного замысла. В большинстве подобных дел страдает не только сама жертва, но и ее семья, которую ждет жизнь в страхе и вечной неуверенности.
Грейс перечитал сообщения, отмечая ошибки в словах «слядить» и «окозания». Может, их писал дислексик?
– Больше никаких новостей от цифровых криминалистов? – спросил он сидевшего рядом детектива-констебля Кевина Холла.
– Пока нет, сэр. Они связались со всеми телефонными компаниями и пытаются отследить аппарат, с которого были отправлены сообщения. Еще проверяют, нет ли на том мобильном функции передачи геоданных.
В комнате вдруг аппетитно запахло картошкой фри.
– Хотелось бы верить, что похитители Манго настолько тупы, чтобы не отключить геоданные, – сказал Грейс.
– Вот уж правда.
Он собирался сказать что-то еще, но его перебил детектив-констебль Алек Дейвис:
– Сэр, что вы заказывали?
– В смысле?
– Ну, из бургер-бара «Большой рот». Джон Палмер только что привез еду.
– Отлично, а то я жутко голоден. У меня был чизбургер и картошка фри с луковыми кольцами. Спасибо, Алек.
Раздался звонок.
– Рой Грейс.
С того конца провода доносился назойливый шум, как в переполненном пабе или баре. На фоне шума Грейс услышал отчетливый голос:
– Детектив-суперинтендант, это констебль Денеро. Я кое-что для вас разузнала.
– Замечательно, Никки, что у тебя?
– В общем, сэр, мне удалось установить, что Кипп Браун наращивал сеть клиентов среди сообщества албанских бизнесменов города. Видимо, к нему обращаются за кредитами и ипотекой без обеспечения – или с малым залогом. Сейчас со мной тут человек двадцать албанцев, и почти все они имели дело с Брауном; по их словам, довольно успешно. Вам будет интересно узнать, что Эди Констандин – один из его главных клиентов.
– Сможешь заглянуть в отдел по расследованию особо тяжких преступлений, когда закончишь? Будешь работать с моей командой, пока не найдем парнишку.
– Да, сэр. Приеду через час.
– Спасибо.
Нажав на отбой, Грейс снова посмотрел на сообщения. На орфографические ошибки в них: «слядить», «окозания».
Пожалуй, такие ошибки мог сделать человек, для которого язык не является родным…
Грейс встал и подошел к доске, на которой была расписана схема главной албанской преступной группировки Брайтона. В самой верхушке – имя Эди Констандина; в банде он был кем-то вроде главаря мафии, своего рода «крестным отцом». Прямо под ним – его советник Джоргджи Дервиши, отец Александера, а еще ниже – Вальдете Джон, заместитель босса. На другой доске Грейс увидел снимок мужчины в красной кепке.
– Этот человек представляет огромный интерес. Он исчезает за дверью «Утилизация отходов. Посторонним вход воспрещен». А ведь бесследно исчезнуть там нельзя. Тогда что произошло? Могу предположить, что камеру намеренно вывели из строя. Это позволило мужчине в красной бейсболке переодеться; Манго тем временем тоже спрятали. Улики противоречивы: мобильный Манго выбросили из «БМВ», выезжающего с парковки на полном ходу. Разве мог мальчик добраться туда от стадиона незамеченным? – Он окинул взглядом море озадаченных лиц.
– Разве что его второе имя – Гудини, сэр, – отозвался Норман Поттинг.
– Вообще-то, Норман, его второе имя Эрик.
– Гудини на самом деле звали Эрик Вайс, – не унимался Поттинг.
– Как это поможет делу? – вставил Кевин Холл.
Поттинг пробормотал в ответ, что, наверное, никак. Кевин уже не услышал его, так как отвечал на телефонный звонок.
Не обращая внимания на шутливые препирательства, Грейс продолжил:
– Я связался с экспертом-криминалистом Хейденом Келли, который, к счастью, был свободен и сейчас едет к нам из Лондона. Также столичная полиция пришлет человека из отдела распознавания лиц. Пусть Хейден вместе с этим специалистом посмотрит видео с камер – возможно, им удастся заметить Красную Кепку в выходящей с игры толпе по походке или чертам лица.
Закончив разговор по телефону, Кевин Холл оживленно сообщил:
– Сэр, у меня кое-что есть.
– Да? – Грейс посмотрел в его сторону.
– Детектив-инспектор Брэнсон узнал номер IMEI-телефона, который Кипп Браун привез из Дайка. Я отправил его цифровым криминалистам – есть результат!
Преступники пользовались незарегистрированными (одноразовыми) мобильными, считая, что их нельзя отследить. Однако каждый телефон имеет уникальный международный идентификатор, номер которого можно узнать, если ввести на клавиатуре *#06#. С помощью этой последовательности символов и цифр криминалисты устанавливают, откуда взялся телефон и какие звонки с него совершались.
– Что там? – взволнованно спросил Грейс.
– Кое-что интересненькое, сэр. Два года назад этим мобильником пользовался один тип по имени Фатджон Сава. В то время он проходил у нас как подручный Дервиши. Помните албанца, брошенного посреди Черчилль-сквер с выжженными зажигалкой глазами? Хотя преступника не нашли, он отправлял жертве сообщение от лица мистера Джоргджи Дервиши, вежливо предупреждая, что не стоит еще раз задевать мистера Дервиши.
– Отличная работа, Кевин, – похвалил Грейс. – И что было дальше? Дервиши арестовали?
– Нет, албанцы выстроили «стену молчания». Никто не сказал ни слова, даже супруга погибшего – она была слишком напугана. Мы знали, что это наверняка дело рук Фатджона Савы, но достаточных оснований для ареста не имелось.
– По глазам было видно, – с довольным видом пошутил Поттинг.
