— Спасибо, Нико, — говорю я с чувством, действительно ужасно ему благодарная. Облегчение при виде него было столь сильным, что хотелось броситься ему на шею. Но он был не в настроении обниматься.
Его машина мягко урчит, преодолевая пологий подъем. На вид самая обычная, но двигатель мощный. Доехав до главной дороги, Нико внимательно оглядывается по сторонам. Объяснить, что делает на заднем сиденье машины находящаяся без сознания девушка, было бы нелегко. Пришлось бы бежать.
— Ты провоняла дымом.
— Да? А который час?
— Около пяти.
— Мне нужно поскорее попасть домой, не то меня поймают. Мама рано встает.
— Сначала лучше избавиться от этой вони.
Он едет быстрее. Тори стонет, потом затихает.
Мы подъезжаем к темному дому с подъездной
дорожкой, ведущей мимо боковой стены к задней двери. Дом стоит на холме, соседей поблизости нет.
Он несет ее на плече в дом. Я вхожу следом. Дом маленький, современный, аккуратный. Ничего похожего на обычное убежище «Свободного Королевства».
— Это твой дом? — удивленно спрашиваю я.
Он сердито зыркает на меня:
— Нет времени везти ее куда-то еще.
Нико кладет Тори на диван и, задернув плотные шторы, включает лампу.
Только тогда мне удается как следует рассмотреть, в каком она состоянии. Тонкая пестрая одежда в лохмотьях, словно она собиралась на вечеринку, а не бог знает куда пешком в такой холод. Все тело в ссадинах и синяках. Одна лодыжка распухла, просто чудо, что она вообще могла идти.
Тори шевелится, глаза приоткрываются, потом, когда она замечает Нико, широко распахиваются. Она резко садится, на лице паника.
Я хватаю ее за руку.
— Тори, все в порядке. Это... — И замолкаю, не зная, как мне его назвать, — ...мой друг. Он присмотрит за тобой.
Нико подходит, улыбается:
— Привет. Тори, да? Я Джон Хаттон. Мне нужно задать тебе несколько вопросов.
— А подождать это не может? — шепчу я.
— Боюсь, что нет. Извини, Тори. Но ты должна понимать, как я из-за тебя рискую. Мне нужно знать о тебе ровно столько, сколько будет необходимо, чтобы решить, что с тобой делать.
Меня мороз подирает по коже. Одно неверное слово, и то, что он сделает с ней, может оказаться необратимым.
— Итак, Тори? — подбадривает он мягко.
Она разглядывает свои руки, поворачивая их
то так, то эдак, словно это что-то незнакомое, не связанное с ней.
— Я убила его, — говорит она еле слышно. — Ножом.
— Кого?
— Лордера. Убила его и убежала.
Она закрывает глаза.
— Здесь ты в безопасности. Отдыхай, Тори, — говорит Нико.
Голова Тори свешивается на сторону: она снова отключается.
Нико смотрит на меня, вскинув бровь. Она не могла бы сказать ничего более правильного, даже если бы я проинструктировала ее. По- видимому, он гадает, не сделала ли я этого.
— Иди быстренько, прими душ. Я присмотрю за ней. Но ты моя должница, Рейн. По гроб жизни. Это огромный риск, ненужное осложнение, которое может помешать нашим планам. Ступай.
Я направляюсь в душ, на ходу ловлю полотенце, темную футболку без надписи и велосипедные шорты, которые он бросает мне.
Нашим планам? Имеет ли он в виду планы «Свободного Королевства», которые каким-то образом включают меня? Я с рекордной скоростью вымываю и высушиваю волосы, подмечая кое-какие подробности, касающиеся Нико. Мне никогда раньше не приходилось бывать в его личном пространстве. Он любит приятный гель для душа и не менее приятно пахнущее мыло, и я не могу удержаться от того, чтобы не вдохнуть этот запах. У него есть фен?
Его волосы всегда выглядят безупречно, но все же. Внезапно я перестаю улыбаться, испугавшись, что пока я тут восторгалась дизайнерской ванной Нико, он, возможно, пришел к выводу, что лучший способ разрешить проблему Тори, — это безболезненно убить ее.
Но когда я появляюсь, он укутывает гостью одеялом. Одеяло равномерно поднимается и падает на грудь. Тори спит крепким сном.
— Пошли, — говорит Нико, — я отвезу тебя.
— А если она проснется, пока нас не будет?
— Не проснется.
И только когда мы выезжаем на дорогу, я решаюсь спросить:
— Откуда ты знаешь, что она не проснется?
— Я дал ей дозу.
— Дозу?
— Не смотри так испуганно. Всего лишь успокоительное и болеутоляющее. И то и другое ей не помешает. — Он чертыхается себе под нос. — Если из-за нее мы влипнем, это будет на твоей совести, Рейн.
— Прости, — бормочу я. Меня расстраивает и одновременно пугает мысль о том, что я стала причиной крайнего неудовольствия Нико.
— Кстати, по-моему, ты говорила, что она Зачищенная?
– Да.
— Но никакого «Лево» у нее нет.
Я потрясенно охаю и мысленно возвращаюсь назад. Я держала ее за руку, помогала идти и ничего не заметила. Правда, у меня тогда были и другие причины для тревоги. К тому же я так привыкла не обращать внимания на свой уровень, что не подумала о ее. Но того, через что она прошла этой ночью и раньше, судя по всему, с лихвой хватило бы на то, чтобы она вырубилась, будь «Лево» все еще при ней.
— Куда же он делся? — недоуменно вопрошаю я.
— Это еще один из тех многих вопросов, на которые ей вскоре предстоит ответить. Да и с тобой мне нужно кое-что обсудить. Но сначала расскажи мне о пожаре.
Я моргаю, прогоняя непрошеные слезы.
— Дом Бена, точнее, его родителей. Он сгорел. Тори видела. Она сказала, они были в доме, кричали, но лордеры никому не позволили помочь.
Он качает головой:
— Подумай, Рейн... Какое сегодня число?
— Пятое ноября.
— Пятое ноября. День Гая Фокса, — говорит он с горечью. — Этот дом не единственный сгоревший сегодня.
Я тихо вскрикиваю, когда картинки, одна за другой, проносятся у меня в голове.
Фейерверки. Погромы. Костры! Гай Фокс. Около четырехсот лет назад он устроил заговор, целью которого было взорвать парламент. Мы использовали этот день, чтобы напомнить лор- дерам, что их власть не абсолютная. Напомнить людям, что у них есть голос. И вот теперь уже лордеры использовали его для того, чтобы напомнить нам, что Гая Фокса повесили.
— Подумать только! Они настолько уже обнаглели, что вот так — открыто — идут против людей, тех, кому должны служить! Плохи дела, Кайла. Хватка лордеров крепнет. Вскоре восстать против них не осмелится ни единая живая душа. Час расплаты уж близок. — Он останавливается в начале нашей дороги. — Мне нужно будет ввести тебя в курс дела, Рейн. Поговорим об этом подробнее завтра после школы. А теперь иди.
