Дай ей что-нибудь.
Я сглатываю.
— Иногда... мне кажется, я что-то вспоминаю. То, что не должна бы.
Она задумывается.
— Для Зачищенных это вполне обычное явление. Для человека невыносима пустота, отсутствие доступных воспоминаний. И он пытается придумать что-то, чтобы их восполнить. Однако...
Она на минуту углубляется в свои мысли, потом просит:
— Расскажи мне, что именно ты вспоминаешь.
Сама того не желая, не задумываясь и не выбирая, что реальное, а что выдуманное, я выкладываю именно то, что хотела держать в тайне. Это доктор Лизандер так на меня действует.
— Как я играю в шахматы с папой. С моим настоящим папой. Это было давно. Мои руки еще маленькие. Я сама еще маленькая.
— Расскажи мне, — говорит она, и я рассказываю. Все. Об ощущении ладьи в руке. О чувстве тепла и покоя, когда я проснулась.
— Скорее всего это просто сон, самый обычный сон, — говорит она.
— Может быть. Но такой четкий, с такими подробностями, что кажется явью.
— Иногда сны бывают такими. В любом случае я рада, что кошмары больше тебя не мучают. — Она улыбается, смотрит на часы. — Ну, время почти вышло. Ни о чем больше не хочешь поговорить?
Подстегни ее любопытство.
Я колеблюсь, потом качаю головой.
— Что-то же есть, расскажи мне.
— Просто перед тем, как мне приснился этот сон, я играла в шахматы. И меня все время тянуло потрогать ладью, подержать ее в руке.
Она подается вперед.
— Тебя тянуло потрогать и подержать ее? — Я киваю. — Это интересно. Возможно, сохранилось физическое воспоминание, что и вызвало этот сон, который может быть выдумкой подсознания, но все равно, это очень интересно.
— Не понимаю. Если воспоминаний нет, то их нет, разве не так? — Конечно, мне следовало бы оставить эту тему, не давать доктору пишу для слишком пристального внимания к ней, но ничего не могу с собой поделать. Я хочу знать.
— Таково распространенное суждение о том, что происходит с Зачищенными. Но оно не совсем точное. — Она откидывается на спинку стула. — Скорее всего, Кайла, ты просто не можешь подобраться к своему сознанию. Воспоминания по-прежнему там, просто ты не в силах их отыскать.
Они по-прежнему там? Заперты за стеной, как была заперта Рейн? Означает ли это, что Люси все еще внутри меня, рвется наружу? Я вздрагиваю.
— Поэтому воспоминания приходят ко мне во снах? Мое сознание не может добраться до них, но когда я сплю... — Я смолкаю, мне не нравится, к чему это ведет, не нравится, что она подумает об этом. У Зачищенных нет воспоминаний ни во сне, ни наяву. Ведь так?
— Редко, но такое случается. Вероятнее всего, эти сны — продукт твоего слишком буйного воображения. — Она задумчиво постукивает пальцами по столу. — Сканы пока делать не будем. Можешь идти.
И только в машине, когда мы с мамой уже едем из больницы, я позволяю себе пораскинуть мозгами. Что случилось? Только что доктор Лизандер хотела делать сканы, потом передумала. Если доступ к воспоминаниям восстановился, сканирование это покажет, и ей не останется ничего другого, как поставить об этом в известность правление, и тогда мне конец.
Но доктор Лизандер понимает, что с моей Зачисткой что-то пошло не так, ведь не может не понимать, верно? Я прокручиваю в уме наш разговор, что она сказала и, наоборот, не сказала. Вспоминаю выражение ее лица. Единственный вывод, к которому я прихожу: она заинтригована.
Она не сможет изучать меня мертвую. Она хочет знать, что со мной происходит.
ГЛАВА 15
Когда мы подъезжаем, перед домом уже стоит машина отца. Заходим в дом — и видим его и Эми, сидящих рука об руку на диване с чашками чая.
— А вот и две другие мои девочки! — говорит он с улыбкой и протягивает руку. Я подхожу. — Поцелуй папу в щечку.
Мне ничего не остается, как поцеловать его. Сегодня он в хорошем настроении.
— Присаживайся, Кайла. Я сделаю нам чаю, — говорит мама и скрывается в кухне. Никакого поцелуя в щечку от нее.
Начинается форменный допрос:
— Ну, как школа?
— Отлично.
— Кто этот новый мальчик, о котором я слышал? — спрашивает он и подмигивает. Я зыркаю на Эми. «Спасибо большое», — говорят мои глаза.
Но она только улыбается, не замечая моего взгляда. До Эми, похоже, не доходит, что некоторые вещи можно говорить, а некоторые не стоит. Раньше я считала, что неумение держать язык за зубами — исключительно мой недостаток. Так было, когда дело касалось Эми и Джазза, до того, как им было официально разрешено встречаться. Но чем дальше, тем больше я понимаю, что Эми в этом отношении ничуть не лучше меня.
— Какой новый мальчик? — Я прикидываюсь дурочкой.
Эми хмыкает.
— Кэмерон, разумеется.
— Он просто друг, ничего больше. Его дядя выпекает фантастические торты.
— Как насчет того, чтобы ты тоже пекла нам время от времени? — кричит отец в сторону кухни. Мама не отвечает, но чайные чашки громко стучат на столе.
— Где ты был? — спрашиваю я, чтобы он не начал допытываться дальше.
— А, везде понемногу. Работа, знаешь ли. — Он снова улыбается, и я вижу, что он чем-то очень доволен, а все, что делает его таким довольным, меня нервирует.
Когда мама приносит чай, раздается стук в дверь. Она поворачивается, чтобы ответить, но отец подскакивает:
— Я открою.
Мама устраивается в кресле, обхватывает чашку руками. Ее-то как раз довольной не назовешь.
Себастиан спит на спинке дивана. Я беру его и кладу на колени. Он сонно протестует, потом
уступает и смотрит на меня с кошачьей улыбкой. Кототерапия.
— Смотри, кто здесь. — Входит папа, а следом за ним Кэм. Я про себя испускаю стон. Умеет же он появиться вовремя!
С руки у него свисает велосипедный шлем.
— Прекрасный денек, поедем прокатимся? Можешь взять велик моей тети, если у тебя нет.
Спасение?
Лучше не подавать виду, что я рада.
— Ну, не знаю... Отец только что приехал.
— Нет, нет, иди, — говорит папа. — Повеселись. — Он улыбается и кажется таким дружелюбным, открытым, заботливым. Неужели это тот самый отец, который грозился вернуть меня лордерам, когда пропал Бен?
— Можешь взять мой велосипед из сарая, — предлагает мама.
— И не забудь надеть шлем. — Отец провожает нас до двери. — Ты не выведешь велосипед Кайлы из сарая? — говорит он Кэму и указывает на сарай сбоку дома. — Она сейчас придет.
Кэм выходит, и мы с отцом остаемся в коридоре одни. Сейчас последует предупреждение?
