Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но он окликает меня, и я останавливаюсь.
— Послушай, Рейн. Я верю в то, что мы делаем. Наш путь — это единственный путь избавиться от лордеров, освободить себя. Сделать нашу жизнь лучше. Но это необязательно должна быть твоя борьба. Если ты даже не знаешь, кто ты, как можешь сделать выбор? Попробуй вернуть свои воспоминания туда, где им следует быть. Не отсекай их.
Я смотрю вслед удаляющемуся по тропе Катрану, дрожа от замешательства, гнева и страха.
Воспоминания таятся где-то совсем рядом, грозя заполонить сознание, но я не хочу, чтобы они приходили. Отгораживаюсь от них.
Кое-как притащившись домой, я тихо поднимаюсь в свою комнату и сворачиваюсь клубочком на кровати. К тому времени, как придут остальные, нужно принять душ, переодеться и выглядеть обычно, но мысли и чувства в смятении.
Постарайся вспомнить? Но от того, что рассказал Катран, какой я была тогда, следа почти не осталось. Это как песня, которую вроде узнаешь, мотив которой можешь насвистывать, но слов не знаешь.
Я считала, что мое смятение и то, как воспоминания приходят и уходят, это из-за того, что мне стерли память. Но, по словам Катрана, это началось задолго до того, как лордеры схватили меня.
Пытаюсь сосредоточиться. Нико сказал, что защитил меня от Зачистки, что личность мою раздвоили, но как он это сделал? Я знаю, что Люси была правшой и что Рейн спряталась внутри, когда меня сцапали лордеры. Они зачистили меня как правшу. Люси исчезла, а воспоминания Рейн после стирания памяти остались, запрятанные в глубинах мозга, дожидаясь своего времени и того толчка, который поможет им вырваться наружу.
Это то, чего хотел и добивался Нико, но это не вся история. Какие-то крохи от Люси и ее воспоминаний — ее снов, страхов — все-таки остались. Похороненные очень глубоко. Еканье где-то под ложечкой говорит, что Нико бы не обрадовался, если бы узнал об этом. Он насторожился, когда я упомянула Люси, удивился, что я вообще знаю, кто она. А потом меня разбирает злость, злость на Катрана. Я была так уверена, что являюсь частью «Свободного Королевства», частью всего этого. Что мое место с ними, что знаю, кто я. Катран же все испортил.
Сказать, что с моей памятью что-то не то, значит, ничего не сказать.
Или это всего лишь вопрос выбора? Забыть Кайлу и ее жизнь и быть со «Свободным Королевством». Сделать это полностью, раз и навсегда, ничего не утаивая. Я стискиваю колечко Эмили так крепко, что на коже от него остается вмятинка в форме кружка.
Но я не хочу забывать Бена. Я сосредотачиваюсь на его лице, стараюсь удержать его в памяти, но этого недостаточно. Этого, как всегда, мало. Я достаю свой альбом для набросков, карандаш и рисую его снова и снова. Сконцентрируйся. Запечатлеваю выражение его глаз, как он двигается, как стоит.
Катран бросает вызов миру вокруг. Бен — часть его. Он — часть меня. Мне до боли хочется увидеть его, прикоснуться к нему. Когда я была с ним, то всегда знала, кто я. Вместе мы можем придумать, что делать.
Эйден сказал, что даст знать, как только найдет безопасный способ подобраться к Бену, но я не могу ждать.
Не могу.
ГЛАВА 32
Покрывающая траву изморось блестит в лунном свете. Дрожа не только от холода, но и от возбуждения, я тихой тенью скольжу по спящей деревне к тропинке. Надеюсь, я права, что Бен будет там. Но, может, сейчас чересчур холодно и темно для такой ранней пробежки?
Пробираясь к спрятанному мотоциклу, жалею, что не взяла перчатки. Пока отыскиваю в темноте тайник, руки немеют от холода и делаются неуклюжими. Наконец вытаскиваю мотоцикл и направляюсь по дороге вдоль канала.
Миновав знакомые места, я концентрирую внимание, стараюсь отыскать дорогу по карте, которую выучила наизусть, но мысли заняты Беном. Время от времени, когда я не знаю, куда ехать, приходится включать фару, чтобы не заблудиться в темноте.
Через несколько миль я останавливаюсь и вытаскиваю из кармана колечко Эмили. Не могу оставить его, это слишком опасно. Вдруг кто-нибудь увидит? Я целую кольцо, собираясь выбросить в воду канала, спрятать на грязном илистом дне, но не могу — рука не поднимается. Тогда я залезаю на дерево, надеваю кольцо на веточку, невидимую снизу. Глаза отмечают место — изгиб канала. Когда-нибудь я вернусь за ним.
Продолжаю путь, но что-то не дает покоя, мешает сосредоточиться. Что-то неправильное, какой-то звук сзади. Слабый и слишком далекий, чтобы разобрать, но очень похож на звук другого байка.
Я останавливаюсь, затаскиваю мотоцикл в кусты и, крадучись, возвращаюсь назад, но не по дороге, а рядом с ней, в глубокой тени.
Вот оно.
Какая-то фигура ждет на тропе. На мотоцикле. На руле слабо мигает «маячок»: то, что он выслеживает, сейчас не движется. На лице написана нерешительность: то ли оставаться на безопасном расстоянии, то ли пойти посмотреть, почему оно остановилось?
Я возникаю из тени прямо перед Катраном. Он вздрагивает. Виноватое выражение мелькает на лице. Потом исчезает.
— Привет, — говорю я.
— Привет.
— Ну, сам расскажешь или мне угадать? — говорю я, но он не отвечает, только плечами пожимает. — На мотоцикле «маячок». Ты следишь за мной, проверяешь.
Катран краснеет так, что даже в полутьме заметно.
— Да, на мотоцикле есть «маячок», но все не так. У них у всех есть «маячки» для безопасности, ясно?
— Но за этим ты следил.
— Нико приказал.
Нико. В душе вспыхивает страх.
— Он знает?
— Еще нет. Куда ты едешь?
Я молчу.
— Ну, куда бы ни ехала, я с тобой.
Я направляюсь назад по тропе. Может, мне удастся припрятать мотоцикл прежде, чем мы доберемся до места, и ускользнуть. Или смогу отыскать «маячок» и снять его.
Но Катран, будь он неладен, не отстает ни на шаг. Когда мы подходим к моему байку, я поворачиваюсь к нему.
— Пожалуйста, не езжай за мной. Подожди здесь, если хочешь. Я недолго, а потом мы можем вместе вернуться.
— Нет.
— Мне не нужна нянька!
— Нужна.
Я вздыхаю. Делать нечего, придется рассказать ему.
— Помнишь, ты просил меня вспомнить, кто я? Не запирать в себе прошлое? — Он ждет. — Так вот, я собираюсь увидеться с Беном.
— Что? С тем парнем, о котором все время талдычит Тори?
— Она не знает правды. Мы с ним были... близки.
— Ноя думал, он умер.
Я качаю головой:
— Он жив, и я собираюсь увидеться с ним.
— Он поддерживал связь?
— Нет. Он не знает, что я приеду. Может, даже его сегодня не будет, это просто наитие.
