— Интересно. «Лево» на нем есть?
— Не знаю, рукава были длинные. А что ты об этом думаешь?
— Ну, имеются кое-какие мысли. Во-первых, он там не узник, верно? Ему разрешается свободно приходить и уходить, иначе он не бегал бы по утрам один.
Правильно. Я цепляюсь за эту пусть маленькую, но все же хорошую новость.
— И они там делают что-то еще. Не зачистку. Или, по крайней мере, не так, как мы это знаем. Но с какой целью?
Он хватает меня за руки, заглядывает в глаза.
— Обещай, Кайла, что не будешь больше приближаться к нему. По крайней мере пока. Я посмотрю, что еще можно раскопать.
— Но...
— Никаких но. С таким количеством лорде- ров там это слишком опасно. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. И тот Бен, которого мы знали, тоже не хотел бы.
Бен. Объект какого-то неизвестного эксперимента лордеров. По крайней мере, он выглядел бодрым и здоровым. Не восторженным, как Зачищенные, но и не несчастным. Несмотря на угрозу Коулсона, они едва ли сделают с ним что-то из-за меня, ведь так? Какими бы жестокими ни были лордеры, они рациональны. Они не испортят эксперимент, только чтобы добраться до меня. Коулсону неизвестно, что я знаю, где Бен, он может просто рассказать мне какую-нибудь другую сказочку и будет ждать, что я в нее поверю. Но видеться с ним снова бессмысленно, я этим ничего не добьюсь. Он опять не узнает меня.
— Хорошо. Обещаю.
Но как бы ни убеждала логика, что Бен в безопасности, по крайней мере пока, все в душе кричит от страха за него. Кто знает, что происходит или произойдет с ним там? Доктор Лизандер должна знать или может узнать. Я встречаюсь с ней завтра во время нашего обычного больничного приема. Но скажет ли она мне?
ГЛАВА 35
Тот же лордер стоит на страже перед дверью кабинета доктора Лизандер, пока я жду. Он смотрит прямо перед собой, лицо ничего не выражает. Тот чертик, который дернул его подмигнуть мне в прошлый раз, явно сбежал.
— Входи, — зовет доктор Лизандер, и я шмыгаю в кабинет и закрываю дверь.
Она наблюдает, как я прохожу к стулу, сажусь. Руки сложены на столе, компьютер закрыт. Что-то тут неладно. Опасность. Я натужно сглатываю.
— Доброе утро, Кайла, — произносит она наконец. — Как поживаешь?
— Хорошо. А вы?
Она мешкает.
— Тоже хорошо, спасибо. Но я кое-что поняла после нашей последней встречи. Мы с тобой играли в кошки-мышки.
— А я кто — кошка или мышка? — выпаливаю я, прежде чем успеваю остановиться.
— Должна быть мышкой, но порой я в этом не так уверена. Мне нужны кое-какие ответы, Кайла.
— У меня тоже есть вопросы.
Раздражение борется с любопытством у нее
на лице.
— Хорошо, — говорит она наконец. — Ты задавай вопрос, я отвечу, а потом придет твоя очередь. Договорились?
— Договорились, — отвечаю я, хотя осторожность требует, что было бы лучше начать ей. Я подыскиваю слова.
— Итак?
— Вы ведь помните Бена? Бена Никса. Моего друга, — говорю я, и она слегка наклоняет голову. — Я хочу знать, что с ним случилось. Где он сейчас.
— Я уже говорила тебе, что не знаю.
— Вы знали, что он срезал свой «Лево», вы это говорили. Вы должны что-то знать.
— Ты тоже знала, и я никогда не спрашивала тебя об этом. Что произошло с ним потом... Я смотрела в свое время, но такой информации в нашей системе не было. — Она вздыхает. — Послушай, я это докажу, хорошо?
Она открывает свой компьютер.
— Подойди сюда, и увидишь все своими глазами. Его фамилия Никс, говоришь?
Я киваю. Она набирает «Бен Никс» и нажимает кнопку поиска.
В ответ ничего.
— Может, он значится как Бенджамин. — Она пробует так — результат нулевой.
— Ничего не понимаю. — Доктор хмурится, потом лицо ее проясняется. — Он будет в твоих записях. Да. Я делала перекрестную ссылку с ним под твоими друзьями и членами семьи. Да, вот его номер. — Она переключает экраны и вновь постукивает по экрану.
Нулевой результат.
На лице ее мелькает гнев и что-то еще. Она закрывает компьютер.
— Что случилось? — спрашиваю я.
Доктор Лизандер откидывается назад, снимает очки, трет глаза. Без своих грубых очков в массивной черной оправе она выглядит по- другому. Глаза, не увеличенные линзами, кажутся уставшими, более человечными. Она вновь надевает их.
— Его, должно быть, удалили.
— Что это значит? Что он...
— Умер? Не знаю. Просто смерти недостаточно, чтобы удалить человека из системы. Никто из больничного персонала не может этого сделать, даже члены правления. Я могу создавать новые файлы пациентов, обновлять их, редактировать, но не удалять. Это против всех правил. И все же его как будто и не существовало.
— Кто мог сделать это?
— Безымянные лица с... — Она смолкает. — Ты кошка, а я мышка? Довольно твоих вопросов. Ты же видишь, я ответила, как могла. И рассказала тебе то, чего не должна была. Теперь твоя очередь. Скажи, к тебе вернулись еще какие-нибудь воспоминания? — Она подается вперед, лицо по-прежнему старательно сохраняет беспристрастность, но за ней угадывается напряженное любопытство.
С одной стороны, мне очень хочется ей все рассказать. Она может понять, что со мной произошло, объяснить. Но это опасно. Я нахожусь под пристальным вниманием лордеров, и кто знает, не слушают ли они меня?
Мои глаза оглядывают кабинет. Подслушивающие устройства могут быть тут спрятаны где угодно.
— Что такое?
— Не здесь. Я не могу говорить об этом здесь. Это небезопасно.
— Уверяю тебя, этот кабинет не прослушивается. Это было бы грубейшим нарушением конфиденциальности между врачом и пациентом.
— Еще хуже, чем стереть записи о пациенте?
Она приоткрывает рот, потом закрывает его.
Мгновение думает. Пишет что-то на клочке бумаги, потом передает его мне: «в 9утра во вторник», — написано там. Конная дорожка рядом с моей школой помечена на нарисованной ниже схеме.
У меня так много причин сказать «нет», но я стискиваю бумажку в руке и киваю.
— Ты умеешь ездить верхом? — спрашивает доктор.
— Да, — отвечаю я, не задумываясь, хотя даже не знаю, так ли это. Да, так. Мелькает воспоминание: лошади, бегущие по полю. Прыжок через низкую ограду — это сродни полету!
— Что случилось, Кайла?
— Я вспомнила, — шепчу я. — Лошадь. Черно-белая. Мы с ней могли летать!
И ее глаза загораются жаждой узнать, узнать все. Посмотреть, что пошло не так в моей голове.
