Но если ее любопытство будет удовлетворено, что тогда?
Вернувшись домой из больницы, я сижу в своей комнате и смотрю на конверт Нико, желая узнать его тайны. Я могла бы открыть его, посмотреть, что внутри, но засовываю в карман и направляюсь вниз.
— Як Кэму. — Обуваюсь и открываю дверь. Выхожу, пару мгновений медлю, потом просовываю голову обратно.
— Мам?
— Что? — Она выходит в прихожую.
— Это было засунуто в дверь. Адресовано тебе. —Я протягиваю конверт, но не ухожу. Мне нужно знать. Что в нем? Какой будет ее реакция?
Нахмурившись, она берет конверт. Разрывает его, вытаскивает листок бумаги. Просматривает, и глаза ее расширяются. Она резко втягивает воздух.
— Что там?
— Ничего важного, — быстро отвечает она и прячет листок с конвертом в карман. По моим глазам, наверное, видно, что я ей не верю, и на секунду взгляд ее смягчается, в нем появляется нерешительность. Она уже готова мне что-то рассказать, то ли правду, то ли какую выдумку, ведь между нами так много тайн. Откроется ли она мне? И если да, сделаю ли я то же самое?
Тук-тук-тук.
Мы обе вздрагиваем.
Мама впускает гостя.
— Кэм, привет. Входи.
Он переступает через порог, переводит взгляд с нее на меня, словно чувствует, что что-то неладно.
— Великие умы мыслят одинаково. Я как раз собиралась пойти узнать, не хочешь ли ты погулять.
— Конечно, — отвечает Кэм. — Но сначала у меня вопрос. Что я должен надеть на эту тусовку на ДПА? — Мы с мамой удивленно смотрим на него, а он на нас. — Ох, он что, не сказал вам?
— Кто? Чего не сказал? — спрашиваю я.
— Твой отец. Он спросил, не хочу ли я пойти на этот прием с тобой, чтобы потом отвезти тебя домой после обеда.
Мои глаза в тревоге расширяются, но я силюсь этого не показать. Нет, Кэм! Не ходи туда. Кто знает, что там произойдет?
— Но если вы не хотите, чтобы я пошел...
Мама первая приходит в себя:
— Ну, что ты, Кэм, конечно же, хотим. Это отличная идея! Мы просто не знали, вот и все. Боюсь, костюм и галстук обязательны.
Я заставляю себя произнести все правильные вещи и сделать это убедительно. А сама думаю, что бы мне сказать, чтобы убедить его не ходить, когда мы будем вдвоем.
— Пора идти на прогулку... пока не стемнело.
— Кэм, вопрос, пока ты не ушел, — говорит мама. — Ты сегодня не видел никого перед нашей дверью?
Он бросает быстрый взгляд на меня, потом опять на нее.
— Вроде нет. Только Кайла вышла, а потом опять зашла пару минут назад. А что?
— Да нет, ничего. Идите, идите.
Мы идем по пешеходной дороге над деревней. Я искоса поглядываю на Кэма.
— Ты ведь не хочешь идти на этот дурацкий прием в Чекерсе?
— Еще как хочу! Это шанс разодеться и потолкаться среди сильных мира сего. Чего ж не хотеть-то?
— Там будет жуткая скукотища.
— Пожалуй! — Он ухмыляется и подмигивает. — Но там будешь ты.
— Кончай зубоскалить, балда. Это же длинные нудные речи, политики. Всюду лордеры. Если бы я могла не пойти, ни за что не пошла бы.
— Вот поэтому я и иду — чтобы умыкнуть тебя после. Так что никаких но.
Мы доходим до верхней точки, и рядом с Кэмом мои демоны отступают. Он изображает Тарзана, раскачиваясь на ветке дерева, и я смеюсь, стоя в лучах заходящего солнца. Оно висит низко в небе, скоро стемнеет. Я поеживаюсь.
— Пошли, пора возвращаться. — Он идет следом за мной по дорожке.
— Итак, — говорит Кэм, — ты собираешься рассказать мне, что с тобой происходит? У тебя явно что-то на уме.
— Ничего.
— Не принимай меня за идиота.
— Я и не принимаю, — пожимаю я плечами. — Все как обычно.
— Обычно и таинственно?
— Вроде того.
На обратном пути он держит меня за руку. Перед домом прощается. Добавляет тихим голосом, что, если мне когда-нибудь понадобится друг, он рядом. Но я не могу подвергнуть его такой опасности.
ГЛАВА 36
Нико останавливается позади паба. Мы выходим из его машины, и он стучит в заднюю дверь. Та открывается. Мы проходим через кухню, потом через смежные комнаты. Здание старое, очень старое: камышовая крыша, неровные полы, странные закоулки и закутки в хаотичных комнатах. Из передней части паба доносятся слабые голоса посетителей. Задняя комната с несколькими разномастными столами и стульями пуста. В дальнем конце еще одна дверь. Нико открывает ее, за ней обнаруживается маленькая кладовка.
— Заходи.
— Спасибо, что разрешил прийти.
Он улыбается:
— Этот план родился благодаря тебе. То, что произойдет на этой встрече, повлияет на тебя. Я решил, что тебе стоит послушать. Ну, давай, заходи и сиди тихо. — Он бросает взгляд на часы. — Если все пойдет по плану, это будет недолго.
Он закрывает дверь. В ней есть щель, через которую я могу подсматривать. Спустя десять минут человек, который впустил нас через заднюю дверь, входит с чайным подносом. Позади него мама.
Она садится напротив Нико. Бледная, не знает, куда деть руки, пока не сцепляет их. Глаза перебегают с одного на другое, даже на дверь, где я прячусь, и я непроизвольно съеживаюсь, хотя знаю, что она не увидит меня в этой темной каморке.
— Чаю? — предлагает Нико.
— Где он? — отрывисто бросает она.
Нико наливает чай в чашки, ставит одну перед ней. Не говорит ничего, и я вижу, с каким трудом она сдерживается, чтобы не задать тот же вопрос еще раз. Терпит поражение.
— Где мой сын? — А, Роберт. Вот чем он заманил ее сюда. — Вы сказали, он будет здесь! — Она начинает подниматься.
— Я сказал, приходите, если хотите снова увидеть своего сына. Я не говорил, что он будет здесь.
Она медлит, глаза настороженные. Вновь опускается на стул.
— Ну? — говорит она.
— Мы знаем, где он.
— Я пыталась найти его много лет.
Нико вскидывает бровь:
— У нас имеются источники, недоступные вам.
— Кто вы вообще такие?
— Думаю, вы знаете.
— Догадываюсь, но хочу услышать, как вы это скажете.
Губы Нико кривятся. Ему смешно. Он играет с ней, и мне так и хочется распахнуть дверь и закричать на них обоих, чтобы просто сказали то, что думают.
Мама так и делает:
— Вы убили моих родителей; вы взорвали автобус, в котором был мой сын.
