— Пари с черной богиней Кали, — ответила она с наигранным утверждением. Так обычно разговаривают школьные учительницы.
— Ульяна, это кощунство — обманывать больных, — сказал доктор по-русски.
Я бросил на него ненавидящий взгляд.
— Я вовсе не болен, — ответил я тоже по-русски.
— Ванечка, ты не прав, ты, как всегда, свысока взираешь на тех, кто мыслит не вполне обычно. А вдруг и вправду я и есть эта самая богиня?! Как вы, Емельян Михайлович, ее называли? Ах да! Кали, да, помню. Ее еще с черной кожей изображают и с четырьмя руками. Я, Ванечка, всегда в себе ощущала силы, во много раз превосходящие человеческие. Много думала об этом. Были времена, когда на меня что-то находило… необычайное чувство, будто готова взмыть к небесам. Вы знаете, как я страдаю! Страдаю от того, что до сей минуты не с кем было поговорить о моем божественном происхождении. Вот так всегда! Никто и не ценит моего удивительного дара. Да-да, совершенно никто…
— Ульяна, не нужно, — прошипел доктор.
— Позволь самой решать, — шикнула она в ответ. — Итак, месье, — она вновь заулыбалась мне, — сядьте, пожалуйста. Будет весьма приятно побеседовать о том, что давно не дает мне покоя. Тем более с вами, человеком, который собаку съел в вопросах божественного! Шутка ли — семнадцать лет в Гималаях.
Я сел, продолжая гипнотизировать Элен взглядом охотника, готового в любую секунду сорваться с места и нанести удар. Я даже выработал план нападения. Перевернуть стол и напасть сверху. Но я хотел все же, чтобы она приняла яд. Яд был гуманным решением.
— Не всегда боги отправляют братьев и сестер своих с небес на землю помнящими о своей силе. Приходится восстанавливать свою память с нуля. Верно? — продолжала она, с трудом сдерживая улыбку. Она хотела казаться серьезной.
— Верно, — нехотя отозвался я.
Доктор недовольно хмыкнул.
— По крупице приходится собирать свое умение и силу. Так?
— Так, — согласился я.
— Должна признать, я все еще очень неловка в магии, чтобы сопротивляться вам. Сказать проще, я так же беззащитна перед вами, как жертва перед убийцей.
Я проглотил намек. Элен Бюлов пыталась надавить на мои жалость, честность, благоразумие.
— Ваших сил достанет, чтобы творить беззакония, — буркнул я; невольно вновь обида скользнула в моем тоне. — Их доставало и два десятка лет назад. Страшно подумать, на что вы способны сегодня.
— Бросьте, Эмиль. Да, раньше было дело, я любила поразвлечься, но ныне мною движет лишь одно желание — покой. Я стала совсем старушкой, Герши. Сфера моих интересов — теплый плед и увлекательная книга на ночь.
— Все, что я вижу вокруг, — хорошее основание не верить вам. Вы создаете свою империю, а доктор, точно бурый волк из Лукоморья, служит вам верою и правдою, ни на секунду не задумываясь, какую роль играет. Вы превратили честного, благородного, с возвышенной душой человека в паука.
— О, да, в этом вы правы. В паука, — непринужденно рассмеялась мадам Бюлов. И развернувшись вполоборота крикнула: — Несите ужин!
Мне показалось, что под невинной фразой «несите ужин» пряталась команда «убить его». И тотчас вскочил, опрокинув стул. Вскочил и доктор, но остался в своем темном углу. А угла своего — я был в этом уверен — он ни за что не покинет.
— Джентльмены, — весело воскликнула Элен. — Да успокойтесь вы! Сядьте! Будет! Сейчас мы уладим это странное недоразумение, пожмем друг другу руки и примемся за прекрасное овощное рагу, приготовленное по старинному индейскому рецепту.
Я послушно поднял стул и вновь уселся. Доктор тоже сел.
— Итак, что мы имеем, — продолжила Элен, ей удавалось сохранять легкость и задор. — Меня только что причислили к лику богов. Это — во‐первых. Герши, я бесконечно польщена, правда! И не отказываюсь от этого почетного статуса. Но вот беда, мне придется внести плату за свое членство в клубе саморожденных. И плата — моя жизнь. Это — во‐вторых. Скажите, Эмиль, правильно ли я вас поняла?
— Правильно. Вы умрете сегодня.
— Имею ли я право на последнее желание?
Я стал размышлять. В игры с богами играть бесполезно; такая игра не сулит побед, какую лучинку ни вытяни, всякая будет короткой. Но я не имел права отказывать в последнем желании. И раз уж я рожден победить черную богиню, то какие бы преграды она ни учиняла, я одержу верх.
— Имеете.
— Тогда я хочу пари.
И снова обернулась к двери, щелкнув пальцами.
— Будьте любезны сегодняшний выпуск «Нью-Йорк Таймс».
— Я возражаю! — раздался отчаянный вопль Иноземцева из темноты. — Этому не бывать!
— Придется поступиться на этот раз, — с мягкой настойчивостью отозвалась Элен. — Не все же по-твоему быть должно, дорогой мой супруг.
Вошла горничная, неся на подносе газету.
— Подайте ее нашему дорогому гостю, — велела хозяйка.
Горничная склонилась ко мне, опустив поднос под руки. Я неохотно взял газету.
— Глядите на первую полосу.
Я приблизился к пламени свечи и прочел заголовок об учреждении межконтинентальных гонок. Я не мог понять, при чем здесь это. И поднял на Элен недоуменный взгляд.
— Я предлагаю вам подать заявку. Придете первым — и я выпью вашу пилюлю.
Воцарилось молчание. Я продолжал глядеть на нее, будто не расслышав предложения. Иноземцев, верно, решил отдать бразды правления своей ловкой в подобных делах супруге и тоже молчал. Либо недоумение лишило его дара речи.
— А если я откажусь? — наивно спросил я.
— Тогда пилюля останется при вас, а богиня Кали — в теле Элен Бюлов.
Вот так ловко в очередной раз она обвела меня вокруг пальца. Разделала под орех.
— Что ж, — сказал я вслух. — Принимаю пари, мадам.
А был ли у меня иной выбор?
— Герши, — отозвался доктор. — Одумайтесь! На чем вы собираетесь ехать? Что за чушь несете! Останьтесь здесь, мы сможем вместе разобраться с вашей болезнью.
— Брось, Ванечка! Самое лучше лекарство — отправиться в кругосветное путешествие. Эмиль будет здоров уже на третий день пути. Может, и вам стоит, дорогой доктор, присоединиться к пари? Приз тот же! Ведь если Эмиль придет первым, мне ничего не останется, кроме как умереть. Вы не хотите посостязаться за честь и жизнь прекрасной дамы?
— Господь всемогущий, я надеялся на ваше благоразумие! А вы опять все превращаете в фарс, — начинал тревожиться Иноземцев, оттого его речь стала сбивчивой и несвязной, голос задрожал звоном ломающегося металла. — Что вы… что вы вновь задумали? Отчего вам понадобилось это ралли вдруг? Я подозревал! Подозревал! Вы пытаетесь… Это несправедливо! Нечестно…
— Несправедливо не получать того, чего больше всего хочется, — вкрадчиво заметила Элен. — Разве не было бы здорово повторить подвиг мистера Филеаса Фогга, а?
