Все дружно вздрогнули, когда подкативший «Наутилус» вдруг выпустил из узкого отверстия на крыше флагшток, развернувшееся черное знамя затрепыхалось на утреннем морозном ветерке.
— Представляем вашему вниманию последнего участника, — наконец очнулся от наваждения мистер Окс и поднял ко рту мегафон. — Перед вами «Сильвер Элен» доктора Ивана Иноземцеф — последний из электробатов, но первый из электромобилей будущего. Весом не более коляски — без трансмиссии, без карданного вала, бака для топлива. Только двигатель! Двигатель этого авто — электрический, который являет собой магнитный цилиндр…
Тут мистер Окс вынул листок бумаги с приготовленной речью, замер, ища взглядом нужные слова, — видимо, доктор предоставил главному редактору подробное описание своего чудо-электромобиля, которое было довольно сложно запомнить.
— Силовой агрегат состоит из электромотора с магнитным цилиндром мощностью в тридцать лошадиных сил, — читал Окс, — аккумуляторной литийной батареи, в качестве анода которой используется… здесь, господа, внимание, изобретение доктора, барабанная дробь… грибы! Да, особый вид грибов, я видел их — похожи на обыкновенные шампиньоны, но замечательно накапливающие и удерживающие энергию. Второе изобретение — биосолнечная установка, которая является постоянным источником электрической энергии, берущая ресурсы прямо из ничего и… тут вновь барабанная дробь — установка непрерывно вырабатывает электричество за счет фотосинтеза и жизнедеятельности колоний крошечных бактерий, которая позволит пройти путь в сто… вы только подумайте! В сто тысяч километров без подзарядки!
Толпа загудела — она разделилась на два лагеря: ликующие и те, кто, конечно же, не поверил в возможность существования самоходного транспорта, который бы объехал мир дважды и не нуждался при этом в дополнительном топливе, кроме того, что выделяли какие-то там крошечные бактерии. Это было немыслимо!
— За день бактерии, находясь под лучами солнца, выделяют необходимое количество электроэнергии, — самозабвенно вещал редактор, — аккумулятор, который со временем лишь улучшает свои накопительные функции за счет высокой пористости материала, бережно, будто пчела пыльцу, собирает ее. А ночью машина может мчаться столь же быстро, как и днем. Придет время, и люди будут измерять мощность двигателя не в лошадиных силах, а силах бактерий.
Толпа ответила волной гудения, кто-то выкрикивал вопросы, кто-то побуждал доктора, все еще пребывающего внутри своего стального убежища, показаться. Я уже догадался, что окна были из того самого зеркального материала, который позволял изнутри смотреть на мир и оставаться самому незримым. Иноземцев наблюдал за толпой, всех прекрасно видел. Но выходить не собирался.
— Вы скажете, что такое тридцать лошадиных сил. О, это бесконечно много для крошек-бактерий, которые в этом чудо-авто заменили табун иноходцев. Доктор Иноземцеф делает ставки не на скорость, а на крепость, надежность и сопротивляемость дорожным условиям. Об этом говорят его колеса.
Участники заезда дружно похлопали.
— И третья новинка от таинственного доктора. Всем внимание! Вы только вслушайтесь в эти слова: электрические осветители дорог! Да, господа, именно это я хочу сказать: фары, работающие на электричестве. А не на ацетилене. И конечно же, цельный, герметичный кузов, призванный защищать все это электрическое великолепие от непогоды…
Редактор «Таймс» еще несколько долгих минут нахваливал изобретение Иноземцева, казалось, он зачем-то тянул время, быть может, ожидал, что доктор отворит двери своего «Наутилуса». Но тот так и не показался возбужденной толпе, сделал круг и встал четвертым во втором ряду. Казалось, что стальная коробка двигалась без участия сил человека или некто управлял ею на расстоянии. Мистер Окс в двух словах объяснил черный флаг доктора как дань вдовству, ведь еще не прошло и месяца с момента смерти блистательной циркачки Элен Капюрон-Биреевой. Я опять поморщился при упоминании столь странного ряда фамилий Элен. Скольких людей она свела с ума за последние семнадцать лет? Как минимум двоих неизвестных.
Часы показывали четверть двенадцатого, наконец раздался стартовый залп. Механики бросились крутить стартеры. Зои уселась за рулевое колесо, шепнув, что по нью-йоркским дорогам лучше нее никто не гоняет. Я оглядел свое пальто и, внутренне выругавшись, присоединился к числу механиков, пребывавших у радиаторных решеток своих автомобилей.
Лишь «Сильвер Элен» тронулась с места и покатила в своей полновесной, размеренной манере без запуска стартером. Электромобили не нуждались в этом малоудобном устройстве. Нажал рычаг, дающий подачу тока, — машина рванула вперед, вернул его на место — та остановилась.
Вперед вырвался «Томас Флайер» и наш «Форд», который потом порядочно отстал. Зои нависла над рулем всем телом, мастерски объезжая пешеходов и столбы на поворотах, дергала рычаги как ополоумевшая, мне же оставалось только смотреть по сторонами, крепко держась за собственное кресло.
Но едва мы успели выехать с Манхэттена, вывалился из машины один из механиков французского «Мотоблока». Это был несчастный Артур, которого Зои выгнала через два дня знакомства за не слишком бережное отношение к своему «Форду».
Девушка не скрыла радости, бросив короткий взгляд назад.
— Два, — проронила она.
Мое сердце похолодело.
— Что?
— Ничего! — отозвалась она и еще ниже опустила голову к рулю.
Миновали черту города, нас встретили пустошь и бездорожье. Следующая точка — Чикаго, до него триста миль с лишним. Несмотря на холод и влажность — туман вскоре рассеялся, пыль от наших колес поднималась столбом.
Мы шли по-прежнему вторыми, белый «Летун» исчез в облаке пыли и словно растворился в нем, я неосторожно заметил:
— Вот что значит шесть цилиндров.
— Пять, — многозначительно поправила меня она.
Мое сердце опять похолодело. Я терялся в догадках, что же она имела в виду, бросаясь этими странными репликами, под ложечкой поселилось весьма неприятное чувство.
Вскоре мы догнали наших французских друзей на «Сизер-Нодэн» — авто стояло на обочине, механики нависли над дымящимся мотором, я было рванулся остановиться и спросить, нуждаются ли они в помощи, но Зои зашипела на меня.
Поравнявшись с коляской, она нажала на клаксон, отдала французам салют и вновь отвела рычаг акселератора до отказа.
От нечего делать я смотрел в бинокль вперед, надеясь увидеть «Томаса Флайера». Но кроме однообразной степи, кое-где украшенной песчаными насыпями, возвышающимися, будто спины уснувших динозавров, не было ничего. Даже порядочной дороги. Мы ехали по укатанному телегами грунту. За пределами Нью-Йорка цивилизация кончалась.
Через несколько миль я разглядел вдали пятерых человек, удрученно столпившихся и глядевших себе под ноги. Подъехав ближе, я узнал компанию молодых итальянцев. Но почему-то нигде не было видно их автомобиля.
Уставшая от нескольких часов езды за рулем, Зои на этот раз решила остановиться. Уж слишком загадочно итальянцы молчали. Что-то, вероятно, случилось. Неужто «Дзюст» унес кондор в своих когтях?
