Квадратная коробка выщербленных стен. Пробоины окон, из которых высовываются ветви орешника. Груды обломков, трухлявые доски, бутылки и прочий хлам. Густые тени в углах. Бледное небо над головой, словно его синеву тоже высосали вампиры. В высоте за кромкой стены Валерка видел тёмные кроны сосен; цвет их угас – это солнце опустилось за горизонт.
– Тащите очколупа наружу! – услышал Валерка приказ Бекли.
Валерка заметался по храму. Вампир жаждал крови – он обрёл силу! «Темнота – друг молодёжи», – вспомнил Валерка слова Бекли. Так говорили пацы, когда собирались ночью смыться из палаты… Валерку затопил ужас. Ему негде спрятаться, его никто не защитит! У него нет ни дома, ни друзей. Горь-Саныч не поможет. Он, Валерка, один против нечисти. А церковь – западня!.. Что ему делать со шпанятами Бекли? Оглушить их кирпичом?.. Валерка понял, что надо выскочить в окно, проползти через заросли и потом рвануть в лес. Бекля не может караулить под каждым окном! Авось повезёт!
В проломе входа появился Рулет, а за ним и Сифилёк. Валерка поднял валявшуюся грязную чекушку и запустил в Рулета. Чекушка со звоном разбилась о стену. Валерка швырнул увесистый осколок кирпича, потом другой осколок, а потом кусок мыла, оставленный Беклей на обмен Беглым Зэкам. Рулет и Сифилёк трусливо присели, укрываясь за грудами обломков. Валерка кинулся к стене, схватился за ветки, топырившиеся из окна, подтянулся, зажмурился и провалился в гущу зарослей снаружи.
Проламывая телом жёсткий орешник, он с хрустом обрушился в какую-то непонятную дрянь, будто на голые пружины матраса, бешено забарахтался и одной рукой погрёб к свету – там заросли заканчивались. Ветки царапали его, листва хлестала, и он пятернёй прижимал к лицу очки. Ощущения были как зимой в школьном гардеробе, завешанном пальто и куртками, где пацаны играли в догонялки, пока гардеробщица не выгонит. Сзади раздавались невнятные вопли – это Рулет и Сифилёк тоже полезли в джунгли.
Внезапно зыбкая и спутанная толща кустов справа от Валерки словно взорвалась, и на Валерку повалился Бекля. Он не пожелал ждать, пока жертва сама выскочит перед ним, и ринулся в атаку – но чуть-чуть промахнулся. Валерка шарахнулся влево, протискиваясь мимо какого-то ствола, а Бекля зацепился рубашкой за сучок и не успел ухватить Валерку. Рубашка затрещала, разрываясь, и краем глаза в листве и сумраке Валерка увидел, что грудь вампира, как рубка речного трамвайчика, украшена пятиконечной звездой, но не красной, а синей – нарисованной шариковой ручкой.
Размышлять об этом Валерке было некогда. На четвереньках он выполз из зарослей в траву, вскочил и метнулся в сосновый лес.
– Где вы, падлы?! – в кустах истошно заорал Бекля своим шестёркам. – Ур-рою, чуханы!.. Живо дёрнули за очкастым!
Глава 4
Пиявцы
Сквозь чистый сосновый бор Валерка мчался по идеальной прямой, словно снаряд. Он бежал к лагерю с такой скоростью, будто разгонялся для прыжка на луну, висящую над «Буревестником». Сосны мелькали, как доски в заборе; папоротник расплёскивался, точно зелёная вода; шишки, попавшие под ногу, с хрустом плющились и вминались в землю. А сзади в сумерках за Валеркой стремительно скользили три тени – вампир и его подручные.
Валерку вынесло к кустам черёмухи, которые закрывали дыру в заборе на задворках пищеблока. Именно здесь Валерка дрался с шестёрками Бекли, когда защищал Анастасийку; здесь у него отняли тюбик с «космической едой» и мирокалькулятор из спичечного коробка. Валерка нырнул в кусты. Продираясь через прореху в сетке-рабице, он услышал шум – это Бекля тоже ломанулся в черёмуху, не теряя надежды поймать беглеца.
В свете фонаря Валерка увидел бачки с мусором, груду пустых ящиков и заднюю стену пищеблока. От пищеблока до четвёртого корпуса было ещё далеко, а другого укрытия, кроме своего корпуса, Валерка не знал. Блин, Бекля всё равно догонит его – не в лесу, так в лагере!.. Но железная дверь в кухню была приоткрыта: значит, в пищеблоке есть взрослые. Не будет же Бекля кусать Валерку и пить его кровь при поварихах и судомойках!..
Валерка решительно заскочил в пищеблок.
Стеллажи с высокими стопами тарелок и стаканов. Шкаф, где стояли огромные алюминиевые кастрюли с красными цифрами на боках. Жестяные раковины. Разделочный стол с оцинкованной столешницей. Вёдра. Трубы. Эмалированные плиты, подключённые к здоровенным газовым баллонам. Два окна, забранных решёткой. Вентилятор. Двери в кладовку, в столовку и в туалет. Тёмный проём раздачи. Под потолком – банные лампы в толстых плафонах и железных намордниках. Где-то стрекотало электричество. Пахло горелым маслом, капустой и хлоркой. А из всех работников на кухне была только баба Нюра – злая карга и кособокая заика. Она шваброй мыла пол.
– Баба Нюра, спрячьте меня! – взмолился Валерка.
– Не-э… – распрямляясь, изумлённо замямлила судомойка.
Валерка схватил со стола большой разделочный нож, юркнул в туалет и щёлкнул задвижкой. Он не сдастся! Он просидит в толчке хоть до утра, пока солнце не лишит вампира кровожадности!
Через дверь Валерка услышал какой-то шум, хриплое дыхание преследователей и торопливое шлёпанье шагов по мокрому полу.
– Ку-уда ле-эзешь, я по-омыла!.. – гневно промычала баба Нюра.
– Пусти к нему! – сдавленно прошипел Бекля. – Это моя тушка!
– Па-ашёл вон!
– Не трожь меня! – истерично взвизгнул Бекля. – Отвали, гнилая кровь!
– Па-ашёл отсюдова, у-у-упырь!
Валерка понял, что судомойка напирает на Беклю животом и грудью, и Бекля вынужден отступать. Почему-то он не может укусить эту бабищу!
Грохнула железная дверь и шоркнул засов. Повисла тишина.
– Вы-ыходи, – наконец приказала баба Нюра Валерке через дверь.
Валерка, подумав, отодвинул шпингалет.
Баба Нюра, склонив голову набок, рассматривала его – маленького, взъерошенного, в очках и с большим ножом в побелевшем кулаке.
– Не-эшто у тебя кровю не пи-ияли? – недоверчиво спросила она и тяжело вздохнула. – Тут у всех кро-овю пияют.
Валерка, потрясённый, не выдавил ни слова. Он никак не ожидал, что про вампиров в пионерлагере знает кто-то ещё, кроме него с Горь-Санычем.
– Или ты, ма-алой, сам пиявец? – спросила баба Нюра и, подумав, ответила себе: – Не-э, пиявцем ты ко мне-тко бы не су-унулся…
– А-а-аткуда… вам известно? – Валерка словно заразился заиканием от бабы Нюры.
– Я тут о-осьмое лето ра-аботаю. Как не за-аметить?
Баба Нюра взяла швабру, прислонённую к стене, и принялась затирать грязные следы на полу. Она делала это с таким привычным спокойствием, будто прогнала не вампира, а какую-нибудь обнаглевшую собаку.
Валерка поглядел в окно. Тьма ждала его на улице, как зверь.
– Баба Нюра, можно я тут побуду?
– Ну, по-обудь, не жалко… То-око сядь, не то-опчи по чистому.
