Через десять минут он разместил девочек в шахматном кабинете, который сейчас пустовал, – шахматисты соревновались где-то на улице.
– Что рисовать надо? Что писать? – спрашивали девочки.
– Рисуйте цветы, бабочек, костёр какой-нибудь, корабли. Пишите чё-нибудь типа «Белый лебедь, лёгкий пух, не влюбляйся сразу в двух!». Потом открытку надо будет фигурно вырезать и сложить пополам.
Инструкция девочек вполне удовлетворила.
Игорь вышел в коридор. Сейчас, когда его не глушил девчачий галдёж, он услышал музыку – это кружок Вероники репетировал песню в кинозале. Игорь подкрался к залу и тихонько приоткрыл дверь.
Вероника сидела возле столика с проигрывателем. Вертелась пластинка. Анастасийка Сергушина стояла перед кружковцами и звонко пела:
– Но жизнь не зря-а зовут борьбо-ой, и рано нам трубить отбой-бой-бой!
Игорь смотрел на Веронику. Лицо у неё было странно отрешённое, словно это она была птицей, которая падает с неба на скалы.
Перед Игорем внезапно появился Валерка. Игорь от неожиданности отступил, и Валерка выскользнул за ним в коридор.
– Что-то случилось? – тревожно спросил он.
– Да нет, я так, проведать…
Игорю не хотелось признаваться, что он тоскует. Валерка возненавидел вампиров из чистого принципа, а Игорь – из-за Вероники. Этот мотив может показаться Валерке недостаточным, и его доверие поколеблется.
– Увидел тут директора, думаю, может, попробовать ему всё сказать?
Валерка шагнул к окну и посмотрел на Колыбалова. Тётка-заведующая уже удалилась, и директор сидел один, по-прежнему обмахиваясь шляпой.
– Не поверит, – убеждённо возразил Валерка. – Правду нельзя говорить.
– Вот как? – удивился Игорь.
– Лёва или Альберт – правильные, а меня чуть не выгнали. Вампиры – они же получше нас с вами, Горь-Саныч. Послушают их, а не нас.
Валерка деликатно не упомянул Веронику в числе вампиров.
Из шахматного кабинета выглянула белобрысая девочка.
– Игорь Саныч, а как пишется: «сы-дох» или «зы-дох»? – крикнула она.
– «Сы-дох», – автоматически ответил Игорь и тотчас спохватился: – Это что у вас за пожелание такое?!
Но девочка уже исчезла.
– Я всё же рискну, – решил Игорь. – Кто не рискует, тот не пьёт валидол.
После прохлады Дружняка солнечное тепло ощущалось как давление света. Чирикали птицы. Издалека доносились детские голоса.
Игорь пристроился на краешек лавочки рядом с Колыбаловым.
– Николай Петрович, мне кажется, у нас в лагере не всё нормально, – помолчав, осторожно заметил он.
Колыбалов сопел, не реагируя, словно никого рядом с ним не было.
– Николай Петрович, – настойчиво напомнил о себе Игорь.
– Что ненормально? – не глядя на него, раздражённо спросил директор.
Игорь подумал: а кого ему бояться? Колыбалов вожатым не начальник. Максимум, что он может, – настучит Свистухе. Ерунда.
– У нас в лагере некоторые дети и вожатые становятся вампирами, – спокойно сообщил Игорь. – Я сам видел.
Колыбалов обмахивался шляпой и смотрел куда-то вдаль.
– Вас это не колышет? – любезно осведомился Игорь.
– Лагерь проверяла санэпидстанция, – неохотно сказал Колыбалов. – Пожарные тоже. И общепит. Нарушений техники безопасности и трудовой дисциплины в лагере нет. Несчастных случаев нет. У нас всё в порядке. Лучше займись своими делами, парень. У тебя пионеры безнадзорные.
Про вампиров Колыбалов будто и не услышал. Будто вампиры были такой же обыденной вещью, как педикулёз, и потому не стоило уделять им какое-то особое внимание. И тут Игоря осенило: а ведь директор наверняка знает о пиявцах! Он же давно тут работает. Он должен быть в курсе ночных тайн пионерлагеря. Но что он может сделать? Искоренить вампиризм он не в силах. А куда жаловаться на упырей? В милицию? В профсоюз? В обком? Так вампиров никто не поймал. И в лагере всё в порядке. Порядку вампиры не угрожают. Ну и пусть всё катится своим чередом. Пенсия не за горами.
– Не жалко вам детей? – спросил Игорь.
– У меня свои дети есть, – резонно возразил Колыбалов.
На дорожке, ведущей к Дружняку, вдруг появилась Ирина. Она шла так быстро и целеустремлённо, что колыхалась грудь. Лицо Ирины было красное от ярости и стыда. Ирина промчалась мимо Игоря, не замедлив шага.
За Ириной спешил виноватый Димон. Игорь встал. Димон схватил его за руку и оттащил в сторону.
– Бли-ин!.. – простонал он. – Такой облом, Игорёха!..
– Что, соскочила?
– Да всё было на мази!.. – едва не плакал Димон. – Сёси-боси, в постель уже залезли, – и тут эта ваша вожатка припёрлась, Свистунова! Я под койку скатился, как разведчик в тылу врага!.. Ну, полный капец!.. Теперь Иришка ваще никогда снова не согласится! Что за непруха, в рот пароход?!.
Сегодня, видно, у всех был день разочарований.
Глава 7
Ангел-хранитель
Валерке нравилось, как они все хором увлечённо поют:
– Ничем орля-а-ат не испугать! Ор-лята учатся летать!
Но потом гораздо красивее звенел голос Анастасийки, ясный и яркий. Он освобождался от хора и сиял один, как длинный луч маяка:
– Не просто спо-орить с высото-ой, ещё труднее быть непримиримым!..
Анастасийка, не стесняясь, наслаждалась звучанием своего голоса. Она тянулась вверх вслед за песней, словно поднималась куда-то – или делалась выше окружающих. Её чистое соло торжествовало над неслаженным хором.
Валерку искренне волновала эта пионерская песня. Стены Дружняка словно исчезали, и Валерка видел белые отвесные скалы, блещущее море и пушечный прибой, кипящую пену и взлетающие брызги, пронзительное небо и ослепительное солнце в зените. Валерка ощущал себя сильным, отважным и упрямым – в общем, орлёнком, пусть и в очках.
– Ну, неплохо, неплохо, – признала Вероника Генриховна.
– А будет ещё лучше, если убрать из хора бездарностей, – невозмутимо сказала Анастасийка.
– И кого ты предлагаешь?
– Семёнову и Лагунова, – сразу назвала Анастасийка.
Валерка не обиделся. В сравнении с Анастасийкой он не пел, а выл, как голодная собака. А слушать тоже здорово, лишь бы не выгоняли из кружка.
– И ещё Петухова и Шалаеву, – добавила Анастасийка.
Она не могла не припомнить Жанке былые обиды, тем более что Жанка в хоре и правда пищала, точно резиновый пупс.
– Ты чё, крыса? – сразу озлобилась Жанка. – Я петь не умею, да?
– Петь – не обезьяной танцевать!
