Турецкие луки (Музей Топкапы, Стамбул)
Усама, например, имел газагханд, состоявший сразу из двух кольчужных доспехов: более длинного – европейского происхождения и короткого – восточной работы, между которыми находилась еще и стеганая прокладка. Поскольку снаружи кольчугу покрывала яркая восточная ткань, то догадаться о защитном предназначении подобного кафтана было не так-то просто. И получалось, что визуально мусульманские воины смотрелись как исключительно легковооруженные. Только ламеллярный панцирь, надетый поверх такого кафтана, да еще шлем (хотя его тоже часто обтягивали тканью либо наматывали вокруг него тюрбан) могли помимо оружия служить указанием, что этот человек снаряжен для боя, но и тогда о тяжести его доспехов судить было довольно трудно. Важным достоинством такого защитного вооружения было то, что восточный воин, даже если он сидел на скачущей лошади, мог надеть его и снять не только днем, но и ночью, без всякой помощи слуг и оруженосцев. Что же касается боевого оружия, то оно соответствовало тогдашней манере ведения боя. В XI–XII вв. столкновения тяжеловооруженных всадников окончательно приобрели характер стремительной сшибки, в связи с чем значение копий, как эффективного оружия первого удара, значительно возросло. Кстати, все тот же Усама ибн Мункыз отмечал, что в его время «появился обычай носить составные копья, прикрепляя одно к другому», причем длина их доходила до 6–8 м!
Вначале противники мчались друг на друга с копьями наперевес. Если копья в схватке ломались, то всадники брались за меч, а затем за булаву. Понятно, что очень длинным и тяжелым копьем было труднее манипулировать, поэтому на Востоке их древки чаще всего выделывали из бамбука, а если они были из дерева, то их старательно высверливали изнутри. Поскольку служили они для таранного удара, то у них были вытянутые граненые наконечники, способные пробивать даже самые многослойные виды панцирей.
Легкая конница и пехота использовали для метания дротики нескольких видов. Меч был наиболее богато отделанным и престижным видом оружия. В пехоте вплоть до XIV в. таким мечом являлся арабский зейф, имевший своим предшественником римский гладиус. В коннице мечи были длиннее и тоньше.
В конце VIII – начале IX в. среди мусульманских воинов Ближнего Востока постепенно стала распространяться изогнутая сабля, проникшая сюда из Центральной Азии. Но это оружие было наиболее характерно для турецких воинов, в то время как персы, армяне, арабы и курды еще долгое время предпочитали прямые мечи. Об их качестве можно судить на основании слов все того же Усамы ибн Мункыза, который в бою с исмаилитом ударом меча перерубил ему не только клинок, но и предплечье. На лезвии меча Усамы при этом осталась только царапина, и хотя местный кузнец пообещал ее заделать, Усама отказался, посчитав след от этого удара лучшим свидетельством высокого качества своего клинка.
Булавы были также весьма распространенным оружием рыцарей Востока. В Египте, например, они достигали в длину одного метра и представляли собой гладкий бронзовый шар на деревянной рукоятке. В других местах булавы выделывали из стали, и они были самой различной формы: ошипованные, граненые и вытянутые в виде огурца, нередко богато орнаментированные и украшенные арабскими надписями.
Стандартным топором конных воинов был табарзин. Топором же универсального типа, удобным как для пехоты, так и для конницы, являлся наджих с молоткообразным утяжеленным обухом. В ходу были также боевые молотки с клювообразным наконечником, которые ради быстроты изготовления делали литыми из бронзы, но при этом точно так же отделывали насечкой, как и цельнокованые лезвия топоров из хорошей стали.
Всевозможные ножи и кинжалы также входили в арсенал средневекового конного воина Востока, но главным его отличием от западного рыцаря все-таки оставался небольшой, но гибкий и мощный сложносоставной лук, унаследованный им от центральноазиатских кочевников.
В сражениях против крестоносцев воины-сарацины очень умело пользовались луком, чем доставляли своим противникам большие неприятности. Тренированный стрелок должен был уметь поразить с расстояния в 75 м мишень диаметром в 1 м. При этом если он держал в левой руке первые пять стрел вместе с приготовленным луком, то должен был их выпустить за две с половиной секунды. Другие пять стрел потом нужно было доставать из колчана. Поводья во время стрельбы отпускались, но к ним у воина был привязан ремешок, который он надевал на большой палец правой руки. Таким образом, он мог и свободно стрелять, и моментально схватиться за поводья.
В традиции Ближнего Востока была стрельба залпами, часто из стационарного положения, когда конные лучники сначала обстреливали неприятеля и только затем уже его атаковали. Или же, отступив на какое-то расстояние, они вновь останавливались и начинали стрелять по своим преследователям.
В трудах аль-Тарсуси, известного военного автора XII в., писавшего свои трактаты для самого Саладина, даются следующие рекомендации конным лучникам по ведению тактики боя против крестоносцев: «Когда ты стреляешь в вооруженного всадника, который имеет доспехи или же слишком далеко от тебя, стреляй в коня, чтобы его спешить. Когда ты стреляешь по всаднику, который стоит неподвижно, то целься на уровень седельной луки. Если твоя стрела полетит вверх, то ты поразишь всадника, а если вниз – коня! Если всадник стоит к тебе спиной, то целься ему между лопаток. Если он приближается к тебе с мечом, то и тогда стреляй, но будь внимателен, чтобы он не успел поразить тебя, если ты промахнешься. Никогда не стреляй безрассудно!»
Дальше в наставлении указывалось, что в момент стрельбы по противнику обнаженный меч лучника должен висеть у него на правом запястье, а копье быть под левым бедром и нацелено вперед. При отсутствии меча копье должно было находиться под его бедром справа, и воин должен был уметь его тут же выхватить и обратить на врага.
Наверное, вам встречались такие книги или статьи, авторы которых считают саблю более совершенным по сравнению с мечом оружием лишь потому, что у нее изогнутая форма клинка, «что обеспечивает ей большую поверхность поражения». Однако тяжелый и широкий меч наносит удар неизмеримо большей силы. Следовательно, изогнутое лезвие сабли всего лишь попытка приблизить ее возможности к возможностям меча, и ничего более! А вот легкость, маневренность сабли (при тех же рубящих свойствах, что и у меча) имели несомненно гораздо больше значения. Сабля больше, чем меч, подходила для конного воина именно потому, что ее легче было удерживать на весу во время стрельбы из лука. Порезаться самому лезвием при этом шансов куда меньше, а удары легким клинком в конной схватке было наносить значительно легче. Ромбический в сечении клинок меча было труднее ковать, но что самое главное – труднее закаливать. У сабли клинок плоский, поэтому его было удобнее и многократно ковать (а именно многократной проковкой различных сортов металла как раз и получалась знаменитая дамасская сталь), и подвергать закалке.
