Вторая волна нападавших турок услышала звуки трубы и крики христиан, сразу же поняв, что они означают, тем более что к ним присоединялся лязг оружия, звон кольчуг и топот копыт. Завеса пыли растаяла, и они увидели прямо перед собой несущийся на них поток рыцарей – раздувающиеся ноздри взмыленных коней, плоские верхушки запыленных шлемов, продолговатые щиты и острия поднятых копий с развевающимися на них флажками.
Турки поняли грозившую им опасность, но было уже слишком поздно. В их рядах наступило смятение, они спешно начали разворачивать коней назад, но в это время в их расстроенные ряды врезался отряд рыцарей-христиан.
Сквозь прорези шлема Филиппа врывался ободряющий ветерок. Впереди себя он видел собственное копье с острием, направленным в сторону врага.
Избери себе цель и не спускай с нее глаз, учили Филиппа, а копье само довершит остальное.
Прямо перед глазами Филиппа возникла фигура рослого турка в богатых одеждах, темнокожего, с густой бородой, в развевающемся на плечах белом бурнусе. Филипп крепко сжал пятками бока коня, немного развернув его, и уперся взглядом в центр круглого щита мусульманина. Копье воткнулось прямо в цель – Филипп вложил в этот удар всю свою силу, но он точно все рассчитал, и рука его, нанося удар, даже не дрогнула.
Турок, словно птица, выскользнул из седла – копье насквозь пронзило ему грудь. Лошадь его, не ощущая больше на себе тяжести седока, понеслась было вперед, но, столкнувшись с мощным конем Филиппа, опрокинулась наземь. А Филипп, лишь краем глаза взглянув на поверженного противника, снова поднял копье.
Едва он пришел в себя после первого удара, как тут же увидел перед собой другого врага. На этот раз удар его был не столь силен, поскольку Филипп не успел как следует прицелиться. Острие копья лишь слегка задело плечо турка, но он все равно не сумел удержаться в седле и скатился на землю, после чего Филипп сшиб с копыт его лошадь.
Впереди больше никого не было, и Филипп, развернув лошадь, поскакал туда, где кипело сражение. Услышав сигнал трубы, он натянул поводья и огляделся по сторонам. Земля вокруг была покрыта трупами арабских скакунов и телами убитых мусульман. Христиане отступали, возбужденно потрясая копьями и издавая торжествующие крики.
– Филипп, Филипп! – К нему скакал Джосселин де Грандмеснил с мечом в руках: копье его сломалось во время боя. – Как мы их! – радостно кричал он».
Рональд Уэлч, «Рыцарь-крестоносец»
Глава 10
Крестоносцы первых рыцарских орденов
«И я говорю тебе: ты Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах!»
(Матфей, 16: 13–19)
Кого склоняет злобный бес
К неверью в праведность небес,
Тот проведет свой век земной
С душой унылой и больной.
Порой ужиться могут вместе
Честь и позорное бесчестье.
Но усомниться иногда —
Еще не главная беда:
Ведь даже и в утрате веры
Возможно соблюденье меры.
Найдется выход для сердец,
Что не отчаялись вконец…
Вольфрам фон Эшенбах. Перевод Л. Гинзбурга
Западноевропейские рыцари обычно побеждали мусульман, когда действовали не только смело и решительно – этими-то качествами они славились всегда, – но еще и организованно. Только именно организованности им как раз и не хватало. Ведь каждый рыцарь-феодал в условиях ведения натурального хозяйства был ни от кого не зависим, а в личной доблести мог запросто превосходить любого герцога, а то и самого короля! Прекрасную картину независимости такого вот феодального сеньора предоставляет нам Сюгер, настоятель Сен-Дени, в своей «Жизни Людовика VI, прозываемого Толстым», в которой он рассказывает о том, как этот монарх в 1111 г. осадил замок Пюизе в Босе, владелец которого, Гуго дю Пюизе, много лет подвергал окрестности откровенному разбою. Во время первого приступа королевское войско, состоявшее из пешего крестьянского ополчения, понесло огромные потери. Но тем не менее замок Гуго все-таки был взят, а сам хозяин отправлен в изгнание. Однако там сеньор-разбойник раскаивался так убедительно, что снисходительный Людовик VI решил помиловать его. Но неисправимый грабитель вновь отстроил донжон и опять принялся за старое. Это вызвало новый поход, окончившийся, как и первый, сожжением его донжона. Наказанный и вновь помилованный (в который раз!) Гуго выстроил донжон в третий раз! На этот раз чаша королевского терпения была переполнена: донжон сожгли, а сам Гуго сделался монахом-отшельником и умер во время покаянного путешествия в Святую землю. Так жители Босе окончательно избавились от своего притеснителя.
Вольфрам фон Эшенбах происходил из знатного, но обедневшего рода, вел жизнь служилого рыцаря и миннезингера
Рыцари-крестоносцы Палестины: слева направо – рыцарь-крестоносец ордена святого Гроба Господнего Иерусалимского (основан в 1099 г.), госпитальер, тамплиер, рыцарь ордена св. Якова Кампостельского, тевтонский рыцарь ордена св. Марии Тевтонской
Подобным же своеволием, если не сказать самоуправством, отличались рыцари-феодалы и на полях сражений, которые сплошь и рядом проигрывались из-за того, что какой-нибудь рыцарь раньше всех прочих бросался грабить вражеский лагерь или, напротив, обращался в бегство в то время, когда надо было сражаться и не отступать!
Заставить рыцарей быть дисциплинированными, как того хотели многие военачальники, очень долгое время никому не удавалось, практически до первых Крестовых походов на Восток. Именно там, познакомившись и узнав поближе восточную культуру, многие военные и религиозные деятели Запада заметили, что тем самым «камнем», на котором можно построить «здание» рыцарской дисциплины и послушания, является сама Церковь, ради которой, собственно говоря, они и сражались, и для чего нужно было всего лишь… превратить рыцарей в монахов!
Крест был популярной фигурой на старинных рыцарских гербах, и неудивительно, что именно кресты разного вида были избраны в качестве символов создаваемых духовно-рыцарских орденов
Лестница к пещере преподобного Антония Великого. Наверное, здесь можно обрести спасение…
