Вальтер Скотт, «Айвенго»
Глава 11
Крестоносцы-тамплиеры
«…Видел я также, что всякий труд и всякий успех в делах производят взаимную между людьми зависть».
(Екклесиаст, 3.18 – 4.4)
Господь сидит на царственном престоле, —
Любовь к Нему отвагой подтвердят
Все те, кого от горестной юдоли
Он спас, прияв жестокий смерти хлад.
Простит Он тех, кто немощью объят,
Кто в бедности томится иль в неволе,
Но все, кто молод, волен и богат,
Не смеют дома оставаться в холе.
Конон де Бетюн. Перевод Е. Васильевой
А вот первый «зарегистрированный», а точнее, утвержденный римским папой орден воинов-монахов основал Гуго де Пейн. Название его звучало так: «Бедные рыцари Христа и Храма Соломонова». Оттого-то в дальнейшем его и стали называть орденом тамплиеров или храмовников (по-французски «тампшь» как раз и означает «храм»).
А начиналось все так. Приблизительно в 1118 г., французский дворянин Гуго де Пейн собрал восемь своих родственников-рыцарей и учредил орден, поставив себе целью защитить пилигримов в их паломничествах по святым местам на Ближнем Востоке. Иначе говоря, «по мере сил охранять дороги на пользу паломникам от коварства разбойников и от нападений степных кочевников». Они были настолько бедными, что на двух человек у них была всего одна лошадь; в память о том времени их печать довольно долго содержала изображение коня, на котором сидят два всадника.
О деятельности ордена мало кто знал, вплоть до собора в Труа в 1128 г., на котором орден был признан официально. Священнику Бернару Клервоскому тогда поручили разработать его устав, в котором были бы сведены воедино все основные правила ордена. Вильгельм, архиепископ Тирский, канцлер Иерусалимского королевства и один из крупнейших средневековых историков, в своем труде описывает создание ордена следующим образом: «В том же году несколько благородных рыцарей, людей истинно верующих и богобоязненных, выразили желание жить в строгости и послушании, навсегда отказаться от своих владений и, предав себя в руки верховного владыки Церкви, стать членами монашеского ордена. Среди них первыми и наиболее знаменитыми были Гуго де Пейн и Годфруа де Сент-Омер. Поскольку у братства не было пока ни своего храма, ни жилища, король предоставил им временное убежище у себя во дворце, построенном на южном склоне Храмовой горы. Каноники стоявшего там храма на определенных условиях уступили часть обнесенного стеной двора для нужд нового ордена. Более того, король Иерусалимский Балдуин I, его приближенные и патриарх со своими прелатами сразу обеспечили ордену поддержку, выделив ему некоторые из своих земельных владений – одни пожизненно, другие во временное пользование, – благодаря чему члены ордена могли бы получать средства к существованию. В первую очередь им было предписано во искупление своих грехов и под руководством патриарха «защищать и охранять идущих в Иерусалим паломников от нападений воров и бандитов и всемерно заботиться об их безопасности». Тогда же он получает устав и право на облачение: белые рясы и плащи для рыцарей, черные – для оруженосцев и слуг. Что касается права носить красный крест на левом плече, то оно им было даровано папой Евгением III лишь после 1145 г.
Герб Жака де Моле
Жак де Моле – последний магистр ордена тамплиеров
А вот что писал о тамплиерах сам Бернар Клервоский, причисленный впоследствии к лику святых: «…Новое рыцарство появилось в Святой земле. Новое, говорю я вам, и не испорченное миром, в коем ведет оно двойное сражение – как против врагов во плоти и во крови, так и против духа зла в небесах. И нет никакого чуда в том, что рыцари эти противостоят крепостью мышц своих телесным противникам, ибо сие полагаю я делом вполне обычным. Но подлинным чудом является то, что силой духа своего сражаются они с пороками и демонами, заслужив такую же хвалу, как и священнослужители». Вот какой предстает перед нами жизнь тамплиеров в передаче Бернара: «Они во всем подчиняются командиру своему, носят предписанное им облачение, не пытаясь что-либо добавить к одеянию и к пище своей… Избегают они любого излишества в еде и в одежде… Живут вместе, без жен и детей… Обретаются под одной крышей, и в жилище этом ничего им не принадлежит – даже собственная воля их…» И вот еще одно важное добавление, вернее добавление, которое он посчитал важным: «Никого не ставят они ниже себя. Почитают лучших, а не знатных…», «Волосы стригут они коротко… Не причесываются никогда, моются редко, борода у них всклокоченная, воняют они дорожным потом, одежда их запачкана пылью, грязью и пятнами от упряжи…»
Картина, как вы видите, создается нелицеприятная. Однако же успех в деле привлечения в орден людей был громадным. Правда, вступающим в орден было обещано – причем в весьма возвышенной форме – отпущение грехов. А кроме того, Бернар разрешил ордену вербовать отлученных от церкви, разумеется, с разрешения местного епископа. Но следует подчеркнуть, что сам он не строил никаких иллюзий насчет людей, завербованных подобных образом. «Среди них, – писал он, – есть злодеи, безбожники, клятвопреступники, убийцы, разбойники, грабители, развратники, и в этом вижу я двойную выгоду: благодаря отъезду сих людей страна будет от них избавлена, Восток же возрадуется их прибытию, ожидая важных от них услуг». Разумеется, это довольно циничный подход для настоящего христианина. Однако Крестовые походы действительно стали избавлением для Запада от множества «лишних ртов» во всех отношениях. И к тому же разве святой Бернар помышлял сделать из этих людей монахов? Отнюдь нет – всего лишь лишенных собственной воли воинов-профессионалов, которых можно было бы противопоставить совершенно разнузданной рыцарской вольнице – только и всего! Потому что для того, чтобы войти в число монахов Храма, нужно было выдержать испытательный срок – иногда довольно длительный. Как бы там ни было, а бойцы и дары начали стекаться в орден буквально со всех сторон, а вокруг монашеского рыцарства создается ореол необыкновенной притягательной силы. И этим вовсю пользуется также орден госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского: кто страшится строгих требований ордена храмовников, находит здесь атмосферу более мягкую, хотя и не менее рыцарскую. Оба ордена спасут Святую землю двадцать раз, и шесть Великих магистров-храмовников сложат свои головы в бою. И вот что очень важно: почти сразу же орден становится богатым, чрезвычайно богатым. На Востоке этому способствовала сила оружия (поскольку войны всегда сопровождались грабежами), а вот на Западе – благодаря бесконечным дарам. Потому что орден одаривали точно так же, как раньше одаривали аббатства – во исполнение обета, из страха перед загробным воздаянием, ради спасения души. Ордену дарили деньги, земельные участки, даже живых людей-невольников. Орден включали в число наследников по завещанию, а знатные вельможи охотно отказывались в его пользу от пустырей, лесов и глинистых участков (где, собственно, и так ничего не росло), но которые вполне годились для того, чтобы передать их в дар богоугодному ордену! Король Арагона по неосторожности хотел подарить тамплиерам и госпитальерам все свое королевство, но вовремя остановился и отказался от этой мысли. Его величество столкнулось с сильнейшим недовольством своих вассалов и простых крестьян, которых местное духовенство настроило против тамплиеров. Очень жаль, что не осуществился подобный опыт – целая страна в Европе могла бы оказаться под властью рыцарей-монахов, и тогда это был бы изумительный социальный эксперимент! Орден же принимал практически все! Сначала дарения преобладали в Шампани и во Фландрии, что вполне логично; потом их становится все больше в Пуату и Аквитании. Таким вот образом благодаря тамплиерам удалось защитить от набегов арабов практически все побережье Франции. Подсчитано, что к 1270 г. орден имел в той же Франции примерно тысячу командорств, а в дополнение к ним еще и многочисленные «хозяйства» (небольшие фермы, управлявшиеся членами ордена). Ну, а к 1307 г. количество их удвоилось.
