Токугава Иэясу. Мигата Тосихидэ (1863–1925/1928).
Армия Токугава была разделена на две части, одной из которых командовал сам Иэясу, тогда как другой, большей, его сын Хидэтада. Выжидая, он медлил с выступлением, что было его обычной тактикой изматывания противника. Наконец, 1 сентября 1600 года его войска выступили в направлении Осаки, где находились главные силы Исида Мицунари. Сын Иэясу задержался в пути из-за стычек с вассалами Исида, но Иэясу ждать его не стал, а быстрым маршем двинулся по дороге Накасэндо с востока на запад.
Войска противников встретились у небольшой деревни Сэкигахара, в долине среди гор, вечером 20 октября («месяца без богов») 1600 года.
Поход в холодную погоду, да еще под проливным дождем и в грязь, утомил солдат обеих армий, которые сильно вымокли и продрогли. Но уже к утру войска были построены, причем расположены следующим образом: Исида Мицунари стоял на крайнем левом фланге, имея позади себя гору Сасао, а все его остальные вассалы располагались поперек дороги Накасэндо, частью располагаясь в самой деревушке Сэкигахара, а частью еще дальше к югу, занимая позиции на близлежащих холмах. Дальше всех, на правом фланге армии «запад», располагались силы Кобаякава Хидэаки, стоявшего на холме Мацуо, с которого ему было хорошо видно расстилавшееся слева от него поле будущего сражения.
Книга в книге. Место битвы
Сегодня место битвы при Сэкигахара представляет собой огромный музей под открытым небом. Для детей там есть раскрашенные фигуры воинов из бетона. Для взрослых – павильон с оружием и доспехами. Кроме того, все сколько-нибудь значимые места на поле боя обозначены соответствующими памятными знаками. То есть там все сделано примерно так же, как и у нас на Бородинском поле, кроме разве что впечатляющего количества высящихся там у нас памятников. Но место это памятное, и японцы об этой великой битве, положившей начало многовековой изоляции страны (хотя и миру тоже!), не забывают и за этим местом тщательно ухаживают.
К восьми часам дождь прекратился, и языки тумана оставались только в низинах да на вершинах холмов. Большинство вершин сияли всеми цветами радуги – флаги, бесчисленные наконечники копий, возвышающиеся над массой шлемов, заполняли их. Ряды армии «западных» выстроились в ровную цепь – от вершины горы вниз до дна долины и снизу, снова до верха гор. Дорога на Киото закупорена. Восемьдесят тысяч человек.
Ниже их – Восточная армия, почти равная сейчас по численности: подошли кланы Като и Асано. Воины «восточных» пробирались по промокшим насквозь подножьям гор, занимая позиции, выбранные для них принцем Иэясу. Некрутые подножья, но все-таки склоны, по которым приходилось взбираться. Уилл разъезжал туда-сюда вокруг своих двенадцати пушек, которые тащили уже не только быки – их тянули и подталкивали кучки обливающихся потом солдат. Каждый раз, поднимая голову, он видел молчаливые ряды копий и шлемов. Командуй он неприятельской армией, он не удержался бы от искушения кинуться сейчас всеми силами в массированную атаку. Но, очевидно, это не отвечало их понятиям о чести. А хаос, покинувший дорогу и карабкающийся по склонам, постепенно упорядочивался – каждый отряд выравнивал свои ряды, вытаскивал стрелы из колчанов, проверял тетивы луков. Но разница между двумя армиями была больше обычной из-за несмолкаемого шума, поднимающегося над рядами Восточных отрядов: команд, сливающихся одна с другой, свиста сигнальных рожков, рева труб, бесконечного бряцания оружием. Он чувствовал себя зрителем какой-то гигантской пьесы либо птицей, парящей над долиной, в которой почти двести тысяч человек собирались истребить друг друга. Хотел бы он сейчас действительно стать птицей и летать в вышине над этим морем копий, наблюдая и, возможно, смеясь над этими глупыми смертными.
Штандарты «Восток-Запад»
Штандарты «Восток»
Войска Иэясу далеко продвинулись вперед именно на левом фланге «западных», в то время как справа его собственных войск было сравнительно немного. Еще несколько подразделений «западных» – части Киккава Хироуэ и Мори Тэрумото по ряду причин оказались в тылу Восточной армии, однако при этом они находились довольно далеко от непосредственного места предстоящей схватки, и им было затруднительно принять в ней участие.
Честь начать сражение выпала четвертому сыну Токугава Иэясу Мацудайра Тадаёси, которому только что минул двадцать один год. Так нужно, посчитал Иэясу, который желал, чтобы бывшие военачальники Тоётоми, вставшие на его сторону, ясно поняли, что это война между кланами Тоётоми и Токугава, в которой один из них просто обязан будет уничтожить другого.
Книга в книге. Долг самурая превыше всего!
Сигнальный рожок залился свистом, и из рядов Токугавы на правом фланге выехал одинокий всадник. На нем были отделанные золотом доспехи, поднятое забрало не скрывало молодого, нетерпеливого лица. Его копье оставалось в чехле у левой руки, оба меча – в ножнах. Слабый ветерок с гор развевал вымпел на его шлеме, вытягивая его в длинные полоски лакированной бумаги. Его конь двигался шагом, потом, слегка пришпоренный, перешел на рысь, выбирая дорогу по некрутому склону. Вскоре, выехав на середину разделявшего две армии пространства, он остановил коня. Замерев на несколько секунд, он вглядывался в неприятеля. Позицию он намеренно выбрал такую, чтобы его видели почти все на поле битвы.
Потом с подчеркнутым тщанием он вытащил из чехла копье, перехватил его правой рукой и поднял высоко над головой.
– Слушайте меня, люди Осаки и люди Нара, люди Сацуны и Бизена, люди Тоса и Хидзена. Слушай меня, Икеда из Бизена. Я – Като Кенсин из Кумамото. Мои дядья – в числе величайших из когда-либо живших полководцев. Мой отец был вместе с Хидееси в Корее и снискал там славу. Мои предки сражались против монголов и показали себя непобедимыми воинами. Теперь я пришел сюда на битву с тобой, Икеда из Бизена, во имя величайшего из принцев, Токугавы Иэясу. Приготовься к смерти.
Трубы взорвались ревом за его спиной, и юноша, пришпорив коня, помчался вверх по склону прямо на неприятельские ряды. Вся армия, как один человек, разом исторгла громоподобный вопль, эхом отдавшийся в окрестных горах, и по сигналу рожка соратники Като Кенсина помчались за своим командиром, вверх по склону, прямо на вражеские позиции. Кенсин к этому моменту уже достиг сверкающих пиками цепей противной стороны, они расступились и тут же сомкнулись за его спиной, поглотив его, словно вода брошенный в нее камень. Уилл облизнул пересохшие губы.
– Зачем он это сделал? – спросил он Кимуру.
