Подняв взгляд, он увидел далеко слева слабое фиолетовое сияние.
Затаив дыхание и замерев, Луис прибавил как освещенность, так и увеличение. Картинка размывалась даже из-за стучавшего в его висках пульса, но он знал, что перед ним. Усиленное фиолетовое пламя било в глаза, разворачиваясь веером, словно выхлоп летящей в вакууме ракеты. Нижнюю его часть срезала прямая черная линия — край левой стены кольца.
Луис поднял очки. Даже когда взгляд его вновь приспособился к полумраку, фиолетовое пламя оставалось видимым, хотя и едва заметным. Неуловимое... и пугающее.
Вернувшись к костру, Луис бросил зверька к ногам Валы, а затем отошел во тьму справа и снова надел очки.
Пламя с правой стороны выглядело намного больше, но, естественно, и до стены было намного ближе.
Содрав со зверька шкуру, Вала бросила его в котелок, даже не выпотрошив. Когда она закончила, Луис взял ее за руку и повел в темноту.
— Подожди немного, а потом скажи, видишь ли ты вдалеке голубое пламя.
— Да, вижу.
— Знаешь, что это?
— Нет, но, думаю, мой отец знает. Есть нечто такое, о чем он не хочет рассказывать с тех пор, как в последний раз вернулся из города. Подобное есть и в других местах. Взгляни на основание арки в стороне по вращению.
Залитая дневным светом бело-голубая горизонтальная полоса сияла достаточно ярко, чтобы заставить Луиса зажмуриться. Он закрыл ее рукой... и с помощью очков сумел различить два похожих на пламя свечи огонька на краях арки, а над ними другие два, еще более крошечные.
— Первые из них появились семь фаланов назад, у основания арки по вращению, — сказала Валавиргиллин. — Потом возникли новые в той стороне, в том числе и эти большие огни слева и справа, а потом другие, поменьше, на арке против вращения. Теперь их двадцать один. Они видны только два дня в течение каждого оборота, когда солнце светит ярче всего.
Луис облегченно выдохнул.
— Луис, не понимаю, что это должно означать. Ты злишься, боишься или радуешься?
— Я тоже пока не знаю. Будем считать, что радуюсь. У нас больше времени, чем я думал.
— Времени для чего?
— Ты еще не сыта по горло моим безумием? — рассмеялся Луис.
— В конце концов, я сама могу решать, верить тебе или нет! — ощетинилась она.
Луиса охватила злость. Он не питал ненависти к Валавиргиллин, но у нее был непростой характер, и она уже однажды пыталась его убить.
— Что ж, прекрасно. Если это кольцеобразное сооружение, на котором ты живешь, предоставить самому себе, оно натолкнется на теневые квадраты — те штуки, которые закрывают солнце, когда наступает ночь, — через пять или шесть фаланов. И все живое погибнет. При столкновении с солнцем не останется никого и ничего...
— И ты облегченно вздыхаешь? — воскликнула она.
— Спокойствие, сохраняй спокойствие. Мир-Кольцо вовсе не предоставлен самому себе. Эти языки пламени — двигатели, которые его перемещают. Мы находимся почти в ближайшей точке к солнцу, и двигатели используют торможение, выбрасывая пламя внутрь, в сторону солнца. Примерно так. — Он изобразил ей ситуацию на земле заостренной палочкой. — Понимаешь? Они нас удерживают.
— Хочешь сказать, мы не умрем?
— Возможно, мощности двигателей для этого не хватит. Но они нас удерживают, и у нас, вероятно, есть еще десять или пятнадцать фаланов.
— Я все-таки надеюсь, Луис, что ты сумасшедший. Ты слишком много знаешь. Тебе известно, что наш мир — кольцо, а это тайна. — Она передернула плечами, словно поправляя тяжкий груз. — Да, с меня хватит. Может, скажешь, почему ты не предложил мне ришатру?
— Я думал, тебе хватило ришатры на всю жизнь, — удивленно ответил Луис.
— Не смешно. Ришатра — способ скрепить мирный договор!
— Гм... ладно. Вернемся к костру?
— Конечно, нам нужен свет.
Вала отодвинула котелок от огня, чтобы тот кипел помедленнее.
— Нужно обсудить условия. Ты согласен не причинять мне вреда? — Она села напротив него на землю.
— Я согласен не причинять тебе вреда, если не подвергнусь нападению.
— Согласна пойти на такую же уступку. Чего ты еще от меня хочешь?
Она говорила коротко и деловито, и ее тон передался Луису.
— Ты доставишь меня как можно дальше с учетом твоих собственных потребностей. Скажем, до... Речного поворота. Ты должна относиться к артефактам как к принадлежащим мне и не передавать их или меня каким-либо властям. Ты поделишься со мной знаниями и советами, которые помогут мне попасть в летающий город.
— Что ты предлагаешь взамен?
Разве теперь эта женщина не была целиком и полностью отдана на милость Луису Ву? Ладно, не важно.
— Я попытаюсь выяснить, смогу ли я спасти Мир-Кольцо, — ответил он, с некоторым удивлением поняв, что именно этого ему хочется больше всего. — И если сумею — спасу, чего бы мне это ни стоило. Если же я решу, что Мир-Кольцо спасти невозможно, попытаюсь спасти себя, а если ты не против, то и тебя.
Вала встала:
— Твое обещание ничего не значит. Ты предлагаешь мне собственное безумие, как будто оно реально чего-то стоит!
— Вала, ты что, не имела раньше дела с сумасшедшими? — улыбнулся Луис.
— Я не имела дела даже со здравомыслящими чужаками! Я всего лишь студентка!
— Успокойся. Что еще я могу тебе предложить? Знания? Я с радостью ими поделюсь. Мне известно, каким образом отказали машины Градостроителей и кто тому виной.
Можно было без особых опасений предполагать, что Градостроители принадлежали к расе Халрлоприллалар.
— Очередное безумие?
— Это уж решай сама. И... я могу отдать тебе мой летательный пояс и очки, когда они больше не будут мне нужны.
— И когда это случится?
— Когда — и если — вернется мой товарищ. — (В челноке лежал еще один летательный пояс и еще одни очки, предназначенные Халрлоприллалар.) — Или можешь забрать их себе, когда я умру. И могу прямо сейчас отдать тебе половину моего запаса ткани. С помощью ее полос можно починить некоторые из старых машин Градостроителей.
Вала задумалась.
— Жаль, что мне не хватает опыта. Что ж, я согласна со всеми твоими требованиями.
— А я — с твоими.
Она начала снимать одежду и украшения — медленно, почти возбуждающе... пока Луис не понял, что на самом деле она избавляется от всевозможного оружия. Он подождал, пока она не осталась полностью обнаженной, а затем последовал ее примеру, бросив лазерный фонарь, очки и противоударную броню подальше от нее, добавив к ним даже свой хронометр.
Потом они занялись любовью, но это была не любовь. Безумие прошлой ночи исчезло вместе с вампирами. Она спросила, какую технику он предпочитает, затем стала настаивать, и он выбрал миссионерскую позу. Их акт напоминал формальность, но, возможно, так и должно было быть. После, когда она пошла помешать в котелке, Луис тщательно следил, чтобы она не оказалась между ним и его оружием, отчего-то ожидая некоего подвоха.
