— Цивилизации грозит гибель?
Вздохнув, Луис впервые за все время повернулся к алтарю.
Алтарь занимал центр пьедестала. Он был сделан из темного дерева, и на его плоской прямоугольной поверхности была вырезана рельефная карта с холмами, реками, единственным озером и двумя выступающими вверх краями. На другие два края, более короткие, опиралась золотая параболическая арка.
Золото арки потускнело, но с ее вершины свисал на нити маленький золотой шарик, отполированный до блеска.
— Цивилизация в опасности? Столько всего произошло за последние дни — солнечная нить, твое появление... Это все из-за солнечной нити? На нас падает солнце?
— Сомневаюсь. Ты про ту нить, что вьется все утро?
— Да. Наша религия учит, что солнце свисает с арки на прочной нити. И нить эта действительно прочна, мы знаем, — сказал жрец. — Одна девушка пыталась ее поднять и распутать, и та отрезала ей пальцы.
Луис кивнул.
— Ничего никуда не падает, — заверил он, подумав про себя, что не упадут даже теневые квадраты, даже если перерезать все нити, — Строители позаботились о том, чтобы они вращались по орбите внутри Мира-Кольца. — Что тебе известно о транспортной системе на краю мира? — без особой надежды спросил он и тут же понял, что что-то не так. Что-то предвещало катастрофу — но что?
— Не мог бы ты повторить? — попросил жрец.
Луис повторил.
— Твоя говорящая штуковина в первый раз сказала нечто иное, — ответил жрец. — Что-то про какой-то запрет.
— Забавно, — пожал плечами Луис, но на этот раз и сам услышал, что переводчик говорил другим тоном и дольше.
— Используется запрещенная длина волны в нарушение... не помню дальше, — сказал жрец. — Лучше закончим наш разговор. Ты пробудил нечто древнее, нечто зловещее...
Жрец замолчал, поскольку переводчик Луиса вновь заговорил на его языке:
— «В нарушение указа номер двенадцать, препятствуя...»
— В твоей ли власти...
Остальное сказанное жрецом так и осталось непереведенным.
Диск в руке Луиса внезапно раскалился докрасна, и Ву отбросил его прочь. Коснувшись мостовой, тот засветился белым, но, насколько мог понять Луис, не причинил никому вреда.
Внезапно Луиса хлестнула подобная удару бича боль, и из глаз хлынули слезы.
Он все же сумел увидеть, как жрец величественно кланяется ему, и бесстрастно поклонился в ответ. Так и не сойдя со скутера, он коснулся ручки управления и унесся к Небесам.
Лишь когда Ву понял, что его лица никто не увидит, он зарычал от боли и произнес слово, которое когда-то слышал на Вундерланде от человека, уронившего вазу из стьюбеновского хрусталя тысячелетней давности.
Глава 17 Глаз бури
Покинув замок, скутеры продолжили путь к левому краю под серо-стальной пеленой, игравшей роль неба. Над полями подсолнечников она спасла им жизнь, но теперь вгоняла в депрессию.
Коснувшись трех точек на приборной панели, Луис зафиксировал текущую высоту. Ему приходилось следить за собственными движениями — правая рука почти ничего не чувствовала под воздействием лекарств и аэрозольной пленки, покрывавшей белые волдыри на кончиках пальцев. Он посмотрел на руку, подумав, что все могло быть намного хуже...
Над приборной панелью появилось изображение Говорящего.
— Луис, давай поднимемся над облаками?
— Мы можем что-нибудь пропустить, не видя земли.
— У нас есть карты.
— И что, они покажут нам еще одно поле подсолнечников?
— Ты прав, — тотчас же ответил кзин и отключился.
Говорящий и Тила, ждавшие в зале карт на Небесах, пока Луис вел словесный поединок с бритым жрецом далеко внизу, с пользой потратили время. Тила нарисовала контурную карту их пути к стене, а также сделала наброски городов, видневшихся на экране в виде больших желтых пятен.
А потом кому-то — или чему-то — не понравилось, что они используют некую запрещенную частоту. Запрещенную кем, из-за чего, как давно? Почему об этом стало известно только сейчас? Луис подозревал, что виной всему некая давно заброшенная автоматика вроде метеоритной защиты, сбившей «Лжеца». Возможно, она работала лишь время от времени, спазмами.
Диск-переводчик Говорящего тоже раскалился докрасна, прилипнув к подушечке его правой лапы, и он на несколько дней лишился возможности ею пользоваться, несмотря на все чудесные «военные» медикаменты кзинов. Мышцам требовалось время для регенерации.
С картами все было намного проще. Возрождающаяся цивилизация почти наверняка сначала появилась бы в мегаполисах, над которыми могла бы пролететь их небольшая флотилия в поисках огней или поднимающегося к небу дыма.
На панели горел огонек вызова Несса — возможно, уже много часов. Луис нажал на кнопку.
Увидев спутанную коричневую гриву кукольника и его медленно вздымающуюся и опадающую от дыхания замшевую спину, Луис решил, что кукольник вновь впал в оцепенение, но тот поднял треугольную голову и пропел:
— Привет, Луис! Какие новости?
— Мы нашли летающее здание. И там был зал карт.
Он рассказал кукольнику о замке Небеса, о зале карт, экране и глобусах, о жреце и его модели вселенной; ответил на вопросы Несса и затем задал свой:
— Кстати, твой диск-переводчик работает?
— Нет, Луис. Недавно он раскалился передо мной, напугав до смерти. К счастью, я не понял, в чем дело, иначе бы точно оцепенел.
— Ясно. С остальными то же самое. Диск Тилы прожег футляр, оставив обугленный след на ее скутере. У Говорящего обожжена лапа, у меня рука. Знаешь, а ведь теперь нам придется самим выучить язык Мира-Кольца.
— Да.
— Жаль, что старик ничего не помнил о гибели прежней цивилизации Мира-Кольца. У меня возникла мысль... — Он рассказал кукольнику о своей теории насчет мутировавшей кишечной бактерии.
— Возможно, — ответил Несс. — После того как они утратили секрет превращения вещества, они никогда не смогли бы вновь возродиться.
— Вот как? Почему?
— Оглянись вокруг, Луис. Что ты видишь?
Впереди маячили гроза, холмы и долины, далекий город, две горные вершины, увенчанные грязной просвечивающей основой кольца...
— Если приземлиться в любом месте Мира-Кольца и копнуть — что обнаружишь?
— Почву, — ответил Луис. — И?
— А потом?
— Землю. Каменную породу. Материал основы кольца, — сказал Луис, и внезапно окружавший его ландшафт словно изменился.
Грозовые тучи, горы, город впереди и другой, исчезавший сзади, яркое пятно вдали на бесконечном горизонте, которое могло быть морем или попыткой вторжения подсолнечников... все это теперь выглядело пустой оболочкой, отличавшейся от настоящей планеты в той же мере, в какой человеческое лицо отличается от пустой резиновой маски.
