Я беру с собой Куинна и по дороге заглядываю к суперу по его просьбе. И хотя я стараюсь всячески показать, что очень спешу, он интересуется, нельзя ли поговорить со мной с глазу на глаз, и просит закрыть за собой дверь, так что я уже знаю, что будет дальше. Но для начала супер сообщает мне плохие новости:
– Я не буду запрашивать ордер на обыск дома Мэйсонов криминалистами. По крайней мере, сейчас. КСУПу
[27] потребуется нечто большее, чем косвенные улики и вопросы без ответов, чтобы обращаться к мировому судье.
– Ради всего святого…
– Я все знаю, но этот случай уже превращается в настоящий медийный цирк, и я не собираюсь подливать масла в огонь изображениями сотрудников в белых комбинезонах, выносящих на улицу плюшевых мишек. Насколько я понимаю, мы даже не знаем точно, когда девочку Мэйсонов видели в последний раз. Вполне возможно, что ее похитили по дороге из школы домой.
– Но Шэрон Мэйсон сказала, что всегда забирает детей на машине. А это уменьшает шансы на то, что кто-то мог увезти Дейзи к черту на рога.
– Соглашусь – но только после того, как вы установите это как непреложный факт. А до этого – никаких ордеров. Кто знает, может быть, он нам вообще не понадобится… Вы спрашивали разрешения у родителей?
– Я просто не могу представить себе, как они на это согласятся, сэр. Они психолога-то в дом не пустили. Что само по себе…
– …даже отдаленно не позволяет их в чем-то заподозрить. Спросите их – только вежливо, – можем ли мы провести обыск. А потом поговорим. Договорились?
– Договорились, – вздыхаю я.
Начинаю поворачиваться, но босс указывает мне на стул, а сам откидывается в кресле и складывает пальцы перед собой. На лице у него появляется выражение, которое любой специалист по персоналу назвал бы «подходящей к случаю эмпатией»
[28].
– Вы уверены, что можете вести это расследование, Адам? Я хочу сказать, что вы гораздо активнее большинства наших инспекторов, но оно не будет простым, особенно после…
– Со мной всё в порядке, сэр. Правда.
– Но так потерять ребенка… Я имею в виду обстоятельства. Это кого хочешь выбьет из колеи. И вас не могло не выбить.
Я открываю было рот, но вновь закрываю его. Неожиданно я ощущаю глубокую и неконтролируемую злобу. Глядя на свои руки, стараюсь сдержаться и не произнести слов, о которых потом пожалею. Например, о том, как смеет этот человек, сидя передо мной, вот так, походя, бередить раны, которые я залечивал много месяцев. На моих ладонях, в тех местах, где ногти впились в кожу, видны сине-багровые отметины. Темно-красные волдыри. Я не могу на них смотреть – меня тошнит.
Когда я поднимаю глаза, то понимаю, что все это время суперинтендант следил за мной.
– А как Алекс? – продолжает он свое зондирование. – Как она справляется?
– Хорошо. С Алекс всё в порядке. Прошу вас, мне надо работать.
Супер хмурится – выражение его лица теперь соответствует субтитру «уместная озабоченность». Интересно, он как, только что был на каком-то тренинге?
– Знаю, – говорит шеф, – и никто ни на минуту не усомнится, что работа выполняется вами на «отлично». Но ведь прошло всего – сколько? – шесть месяцев после случившегося? Совсем недолго, особенно для подобного. И это первый раз, когда вы сталкиваетесь с похищением…
– Благодарю за беспокойство, сэр, – я поднимаюсь, – но, честное слово, не стоит волноваться. Я бы лучше занялся розысками Дейзи Мэйсон. Время играет против нас. Статистику вы знаете не хуже меня, а с момента похищения прошло уже почти тридцать шесть часов.
Поколебавшись, супер кивает.
– Что ж, если вы в этом уверены… Но от прессы можно ждать чего угодно. Они наверняка раскопают всё по новой. Вы к этому готовы?
Я надеюсь, что выражение моего лица можно охарактеризовать как «абсолютное презрение».
– Они скоро найдут себе занятие поинтереснее. В любом случае раскапывать им нечего.
– Нет, – быстро соглашается супер. – Абсолютно нечего.
Как только я появляюсь из кабинета, Куинн бросает на меня любопытный взгляд.
– Дела, – неопределенно говорю я, а он достаточно умен, чтобы не задавать лишних вопросов. Я направляюсь по коридору – и начинаю расспросы:
– Что там со школой?
– Там сейчас Эверетт и Гислингхэм. Крису может понадобиться женская поддержка.
– От поисковиков все так же ничего?
– Абсолютно. Мы расширяем периметр, но без разведданных о том, где искать, – это поиски иголки в стоге сена.
Кстати, «разведданные» – это еще одно слово, которое меня реально достало.
Дойдя до комнаты ожидания, я останавливаюсь.
– Вместе или по отдельности? – спрашивает Куинн.
– По отдельности. Но я хочу присутствовать и там, и там.
– Тогда начнем с него?
– Правильно, – соглашаюсь я. – Он первый. – И стучу в дверь, которую открывает Морин Джонс. Она отступает в сторону, пропуская нас.
Я понимаю, что в наши дни полиция должна этим как-то заниматься, но в моем представлении обстановка в комнате далека от вселяющей надежду. Конечно, здесь лучше, чем в комнате для допросов № 1 у Святого Алдэйта, и я это признаю, но с нашей дешевой мебелью, стоящей вдоль стен, помещение выглядит как приемная врача, что лишь усиливает общее впечатление, будто вы явились сюда для того, чтобы услышать печальные новости. Барри Мэйсон сидит на небольшом диване, закрыв глаза и расставив ноги. Он истекает потом. Его лицо кажется масленым, как будто оно покрыто тонким слоем жира. Но сегодня на улице достаточно холодно для июля. Шэрон сидит на одном из стульев с прямой и жесткой спинкой, плотно сдвинув ноги и поставив сумочку на колени. Ее сумочка – это одна из копий дизайнерского творения. Того, что коричневого цвета с кремовым узором. Стул очень неудобный, и я жду, что мать Дейзи будет на нем ерзать, но она сидит абсолютно неподвижно. Когда мы входим, Шэрон даже не поднимает глаз. В отличие от Лео. Взглянув на нас, тот встает с пола, на котором играет с поездом, и медленно отступает к матери, не отрывая взгляда от моих глаз.
– Мистер и миссис Мэйсон, спасибо, что подождали. – Я откашливаюсь. – У меня есть информация, которой я теперь могу поделиться с вами. Прежде чем рассказывать, мы хотели убедиться на все сто процентов…
