Брат Дейзи не отрываясь смотрит на пустую банку, и его левая нога дергается вверх-вниз. Я обмениваюсь взглядами с социальным работником.
– Понимаешь, проблема вот в чем: твоя мама говорит, что во вторник Дейзи вернулась домой гораздо раньше тебя. Тут что-то не так, если ты говоришь, что она осталась рассматривать бабочку. Тебе понятно, о чем я?
Пауза, а потом кивок – правда, едва заметный. Щеки младшего Мэйсона краснеют.
– Ты просто должен рассказать мне, как все было, вот и всё. Тебе ничего не угрожает, – уговариваю я его.
Социальный работник наклоняется вперед и легко касается руки мальчика.
– Лео, всё в порядке. Ты можешь все рассказать офицеру полиции. Ведь всегда лучше говорить правду, правильно?
Вот так все и раскрывается.
***
Гислингхэм распахивает дверь в помещение четвертого класса. Лучи послеобеденного солнца заливают светом комнату и косо падают на плакат с алфавитом с картинками зверей и на баннер, сообщающий о том, что «мы собираемся делать на каникулах». Под заголовком сами дети написали несколько фраз и прикрепили соответствующие фотографии, вырезанные из журналов. Двое или трое собираются в Диснейленд, а один вообще едет в Новую Зеландию. Выясняется, что Дейзи с большим нетерпением ждет своей первой поездки на пароме
[32], а Нанкси Чен собирается посетить своих кузенов в Нью-Йорке. Но в настоящий момент она сидит вместе с Кейт Мадиган и Верити Эверетт в дальнем углу класса.
Констебль кивает Эверетт, которая встает и подходит к нему.
– Я оставил послание на телефоне босса, – говорит он, понизив голос. – Они как раз сейчас допрашивают мальчика. – Смотрит на свои часы. – Черт, через двадцать минут я должен забрать Джанет! Восемнадцатая неделя – надо делать УЗИ.
Он этого не говорит, но Верити знает, что это их первый ребенок, и в сорок два года, после трех выкидышей, жена наверняка захочет, чтобы он был рядом.
– Не волнуйся, – говорит она. – Поезжай, я все закончу сама. Элисон Стивенс говорит, что Доусоны готовы встретиться с нами в два – так что после всего этого я зайду к ним, а с тобой мы встретимся позже.
– А как ты доберешься до Доусонов?
– Туда всего десять минут ходьбы. Думаю, что я справлюсь, – улыбается Эверетт.
Если она и волновалась о том, как разговорить Нанкси Чен, то вскоре понимает, что столкнулась с прямо противоположной проблемой. Самоуверенности Нанкси хватило бы на девочку вдвое старше ее, и при этом она обладает типично американской непосредственностью. По ее мнению, Дейзи Мэйсон «суперумная» и «здорово нахальная». Она лучше всех в классе стоит на руках (при этих словах Кейт Мадиган грустно улыбается) и рассказывает самые классные истории, хотя Порция рисует лучше ее, а танцевать Дейзи вообще не умеет, хотя и думает наоборот. Лучше всех танцует Милли Коннор, хотя вообще-то она туповата (после этих слов следует мягкий упрек, и учительница краснеет).
– А что тебе удается лучше всего, Нанкси? – задает вопрос Эверетт.
– Математика. Па хочет, чтобы я поступила в МТИ
[33], как и он.
Верити не имеет ни малейшего понятия, что такое МТИ, но идея ей понятна.
– Ну и как Дейзи вела себя в школе в последнее время? Ее что-нибудь беспокоило?
Чен на мгновение задумывается:
– Кажется, была одна штука… Но это секрет. Она сказала нам только потому, что мы ее СЛП
[34].
Эверетт делает все, чтобы не выдать своего волнения.
– И что же это за секрет, Нанкси?
Неожиданно на лице у девочки появляется сомнение, как будто она понимает, что сказала лишнее, но Кейт Мадиган ее подбадривает:
– Всё в порядке, Нанкси, – я уверена, что детектив Эверетт никому не скажет.
– Дейзи не говорила, что это за секрет. Однажды рассказала, что встречается с кем-то и что это секрет. Сначала она была здорово возбужденная, а потом сказала, что это все ерунда и что она больше ни с кем встречаться не будет.
– И она не сказала, с кем встречается? Это был кто-то взрослый? Или ребенок?
Девочка яростно трясет головой.
– А она что, была расстроена после встречи с этим человеком?
– Нет, не расстроена, – отвечает Чен после раздумий. – Она просто совсем обезумела.
Эверетт напоминает себе, что в Америке это слово имеет совсем другое значение
[35].
– А как ты думаешь, Нанкси, дома Дейзи была счастлива?
– Вы это серьезно? – Девочка делает гримасу. – Вы ее дом видели?
– Послушай, Нанкси, так говорить нехорошо, – быстро вмешивается в разговор Кейт. – Мы же не судим о людях по тому, сколько у них денег, согласна?
По внешнему виду ученицы понятно, что та считает деньги единственным мерилом успеха, но она не спорит.
– Я просто хотела узнать, все ли в порядке в семье Дейзи, – возвращается к прежней теме констебль.
– Ну Лео – он немного с приветом. Такой слабак… А ее мама все время достает ее по поводу оценок.
– А что насчет папы? Все говорят, что они очень близки.
– Наверное, только…
– Что – только?
– Он был вроде как ее герой – принц Очарование или что-то в этом роде. Но больше она о нем так не говорит. Она даже не называет его папой.
– А как же она тогда его называет, Нанкси?
Неожиданно девочка смотрит на Эверетт все понимающим взглядом:
– Она называет его Хряк.
***
Спустя несколько минут, когда Эверетт встает, чтобы уйти, она обращает внимание на доску с надписью: «Наши сказки», под которой прикноплены несколько рисунков. Что-то – возможно, слова Нанкси о принце Очарование – заставляют ее вглядеться в них.
Большинство рисунков – это вполне ожидаемая смесь «жили-были», мальчика-волшебника Гарри Поттера, зеленых драконов и длинноволосых принцесс в башнях, которые едва ли не меньше их самих. Мысленно констебль отмечает, что Нанкси была права и Порция, без сомнения, самый талантливый художник в классе, но самое большое впечатление на нее производит рисунок Дейзи. Она подзывает Кейт Мадиган.
