Констебль хочет дотронуться до него, колеблется, а потом быстро нагибается и обнимает его за плечи.
Мальчик утыкается ей в плечо и шепчет:
– Это я… Я во всем виноват.
***
Когда я возвращаюсь в участок, меня радует лишь одно – Барри Мэйсону сейчас гораздо хуже, чем мне. В том, что от него воняет, нет никакого сомнения, и я на минуту задумываюсь, где он провел предыдущую ночь. Но где бы это ни было, с туалетными принадлежностями там явно была напряженка. По контрасту с ним его адвокат выглядит как новый шестипенсовик. Чем-то она напоминает мне Анну Филлипс – высокая, в белой блузке, светло-серой юбке и туфлях-лодочках из матовой кожи. «Интересно, Мэйсон знал ее раньше или она просто вытянула короткую соломинку?» А то, что ей не повезло, совершенно очевидно. Она и понятия не имеет о том дерьме, которое вот-вот на нее выльется.
Куинн садится и кладет рядом с собой газету. Она случайно свернута таким образом, чтобы была видна фотография Барри, которого засовывают в полицейскую машину. Гарет придерживает дверь машины и давит одной рукой на голову Мэйсона. Классический образец унижающего поведения. Возможно, именно поэтому Барри выглядит таким взбешенным – не говоря уже о том, что он совсем не похож на несчастного отца, которого вы ожидали увидеть. Куинн же, напротив, выглядит просто прекрасно и кажется очень вежливым – скорее всего, из-за своего безукоризненного костюма и романтического вида, который он на себя напустил. Я замечаю, что адвокатесса обращает на это внимание, и вижу, что мой коллега зафиксировал ее реакцию.
– Почему вы вновь пригласили моего клиента, инспектор? – начинает женщина, как только мы садимся. – Ваши действия сильно похожи на ничем не обоснованное преследование. Насколько я понимаю, мой клиент полностью сотрудничал с вами во время расследования, и у вас нет никаких оснований подозревать его в том, что он как-то связан с исчезновением своей дочери.
Барри Мэйсон сверлит меня взглядом:
– Если б вы хотя бы половину тех усилий, что тратите на меня, направили на поиски ее, то вы давно бы нашли Дейзи. Потому что она где-то рядом. Вы меня слышите? Она где-то там – одна, испугана и хочет увидеть маму с папой, а вы, тупоголовые бараны, все это время пытаетесь меня подставить… Я ее отец. Я люблю ее.
Я поворачиваюсь к адвокатессе:
– Если и когда мы решим произвести арест в связи с исчезновением Дейзи Мэйсон, мы это сделаем. Сейчас же меня интересуют ответы вашего клиента по совсем другому поводу. – Я включаю магнитофон. – Для протокола: на допросе присутствуют детектив-инспектор Адам Фаули, исполняющий обязанности детектива-сержанта Гарет Куинн, мисс Эмма Карвуд и мистер Барри Мэйсон.
Я распахиваю коричневую картонную папку, которая лежит передо мной, и достаю оттуда поздравительную открытку. Она открыта и лежит в прозрачном пластиковом пакете для улик. Сначала я демонстрирую ее переднюю обложку со словами, а потом переворачиваю открытку и оставляю ее на столе. Так как я не отрываю глаз от Эммы Карвуд, то замечаю, что на мгновение ее профессионализм исчезает и в глазах у нее появляется отвращение. Но лишь на мгновение.
– Вы это когда-нибудь видели, мистер Мэйсон?
– Откуда она у вас? – спрашивает Барри с подозрением.
– Для протокола: мной предъявлена поздравительная открытка, собственноручно сделанная Дейзи на день рождения отца. Она состоит из целого ряда вырезок из периодических изданий, наклеенных на бумагу. В ней же говорится о совместных занятиях отца и дочери. Включая плавание и то, что девочка описывает словами «плавание у него на коленях…».
– Вы, вашу мать, по-моему, надо мной издеваетесь…
– Когда она подарила вам эту открытку, мистер Мэйсон?
– На день рождения, умник, – отвечает Барри, скорчив рожу.
– Подобное отношение вам не поможет, мистер Мэйсон, – вмешивается в разговор мисс Карвуд.
– На какой день рождения? – уточняю я. – В этом году? В прошлом?
– В этом.
– Значит, в апреле. Три месяца назад.
Барри молчит.
– Вот это изображение, – тут я указываю на груди. – Где девочка его нашла, в каком-то журнале для взрослых? Вы что, разбрасываете такие журналы там, где на них может наткнуться восьмилетний ребенок?
Барри долго смотрит на меня, а потом берет открытку и внимательно рассматривает ее через пластик.
– Думаю, вы легко определите, – говорит он наконец, – что это картинка из «Санди спорт»
[61]. Это, конечно, не Библия, но и порнухой это назвать нельзя. Обыкновенный гребаный бульварный листок. В нем и речи не идет о порнографии.
– Правда? – Я откладываю открытку в сторону и достаю еще один лист бумаги, который кладу прямо перед ним. – Вы можете подтвердить, что этот номер телефона использовался вами для связи с женщинами, с которыми вы знакомились на сайте знакомств, – номер, о котором ваша жена ничего не знала?
Мэйсон смотрит на номер:
– Похоже. И что? Я не так часто им пользовался.
– Однако вы пользовались им шестнадцатого апреля сего года. Этот номер зарегистрирован в базе данных Центра защиты детей от сексуальной эксплуатации и насилия как номер, с которого выходили на азербайджанский сайт, содержащий несколько тысяч детских фотографий. И вот тут мы, мистер Мэйсон, говорим именно о порнографии. Порнографии в ее самом отвратительном и незаконном виде.
Барри смотрит на меня, открыв рот.
– Это все ложь – я никогда и близко не приближался ни к чему подобному. Я не по детям, твою мать! Это омерзительно, это извращение…
– Барри Мэйсон, я арестовываю вас по подозрению в незаконном обладании непристойными изображениями детей, на основании параграфа сто шестьдесят закона об уголовном правосудии от тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. Вы не обязаны говорить что-либо, однако это может повредить вашей защите, если вы не упомянете при допросе то, на что впоследствии собираетесь ссылаться в суде. Все, что вы скажете, может быть использовано как доказательство. Я требую, чтобы вы предоставили в наше распоряжение упомянутый телефон, с тем чтобы его могли исследовать эксперты-криминалисты…
– Ну я прямо сейчас вам скажу, что ни хрена вы в нем не найдете, – огрызается отец Дейзи. – Я вообще никогда не пользовался этой гребаной камерой…
– Теперь вас отведут в КПЗ
[62]. Допрос прекращен в одиннадцать семнадцать.
Мы с Куинном встаем и направляемся к выходу.
– Это же Шэрон, да? – В голосе арестованного слышится паника. – Это она дала вам проклятую открытку?.. Наверняка она. От треклятого дома же больше ни черта не осталось – и все благодаря вам… – Мэйсон бьет кулаком по столу. – Разве вы не должны защищать нас от подобных психов? Разве это не ваша работа?
