– Господи Иисусе! – Я качаю головой.
– В любом случае мы предъявили ему обвинение. Сейчас приедет его мать.
– Ладно. А мы остаемся с Джейми Нортхэмом. Чья мать точно не появится. Она все еще не отвечает на звонки.
– Хотите, чтобы я поприсутствовал?
– Нет, займись лучше писаниной. И найди мне Куинна.
– Будет сделано, босс.
***
Я распахиваю дверь и вхожу в комнату. Адвокат резко выпрямляется, как будто его дергают за эластичный канат, а потом сдвигает очки вверх по переносице:
– Понимаете… э-э-э, сержант…
– Детектив-инспектор, к вашему сведению.
Дверь вновь открывается, и ко мне присоединяется Куинн. Он успел принять душ – я ощущаю запах геля для душа «Молтон Браун». Надо было мне сделать то же самое. Но теперь поздно.
– Итак, Джейми…
– Джимми, – угрюмо поправляет подросток. – Меня зовут Джимми.
– Ладно. Итак, Джимми, в настоящий момент ты не под арестом. Мистер Грегори находится здесь для того, чтобы все делалось в соответствии с существующими правилами. Это понятно?
Нет ответа.
– Хорошо. Начнем с того, что я задам тебе несколько вопросов о Барри Мэйсоне. Он сказал, что ты выяснил, где он работает, и пришел к нему в офис.
Задержанный пожимает плечами, но продолжает молчать.
– О чем ты хотел поговорить с ним, Джимми?
Еще одно пожатие плечами:
– Просто захотелось на него посмотреть. Ма все время говорит, что я – вылитый он.
Что-то подсказывает мне, что так Мойра Нортхэм говорит только тогда, когда сын выводит ее из себя.
– А как у тебя дела с твоим отчимом?
Мальчик поднимает на меня глаза и опять начинает грызть ногти:
– Я ему не очень нравлюсь. Он говорит, что я безответный.
– Безответственный.
– Какая разница!
В помещении висит тишина. После разговора с Алекс я глянул, что собой представляет Маркус Нортхэм, – громадный дом на берегу реки, успешный бизнес по торговле недвижимостью, обширные связи и сын в медицинской школе. Трудно представить себе, что он рассматривает этого ребенка иначе чем как большую занозу у себя в заднице, и, я уверен, не делает никакого секрета из этого своего мнения. Но даже если Джимми действительно такой безответственный, каким считает его отчим, то возникает вопрос: что появилось раньше – нежелание прилично вести себя или безответственность? В любом случае меня не удивляет, что Джимми подумал, что у него может быть больше общего с Барри, чем с любым из родителей, с которыми ему приходится жить, и решил, что скорее услышит доброе слово от человека, который приложил руку к его появлению на свет.
– И как прошла твоя встреча с Барри? – задаю я новый вопрос.
– Он сказал, что мы не можем встречаться. Что это не самая лучшая идея.
– А он не объяснил, почему?
Мальчик отворачивается.
– Это все из-за Дейзи, правильно? – не отстаю я от него. – Барри сказал тебе, что у нее проблемы в школе. Ты из-за этого ее выслеживал? И об этом хотел с ней поговорить – проверить, правда ли это?
Молчание. Неожиданно парень начинает выглядеть вконец запутавшимся. И испуганным.
– Когда он упомянул о ней, я ее вспомнил. Сначала я забыл, а потом вспомнил об этой малышке. У нее были светлые волосы. Мы однажды встретились с ней в зоопарке – я и мама. Она еще дала мне кусочек шоколадки.
– То есть она была добра с тобой.
– Отец тоже там был. Я хотел с ним поговорить, но он ушел.
– То есть ты узнал своего отца. – Я снова сажусь на место. – Ты его помнил, хотя тебе и было всего четыре годика, когда он ушел.
Мальчик отворачивается.
– Я помню, как мы с ним боксировали, когда я был совсем маленьким. В саду. А Ма это не нравилось.
– А разве ты не был слишком мал? Я имею в виду, для бокса?
– Папа говорил, что я должен уметь постоять за себя. Когда пойду в школу. Чтобы надо мной никто не издевался.
– «Он научил меня драться, чтобы меня не одурачили…»
Адвокат как-то странно смотрит на меня.
– Простите. Это слова из песни, – объясняю я. – Весь день вертятся в голове.
По-видимому, адвокат решает, что выиграл несколько очков.
– Я не очень понимаю, к чему вы все это ведете, инспектор.
– Сейчас поймете. Значит, ты, Джимми, смог выяснить, в какой школе учится Дейзи?
– Тоже мне, тайна! Посидел возле пары школ, когда ученики расходились по домам, пока не увидел ее.
– А потом ты вернулся и заговорил с ней. Для нее это, наверное, оказалось настоящим шоком – узнать, что у нее есть сводный брат…
– Не-а. Она уже все знала.
Вот сейчас Нортхэм действительно сбивает меня с ног.
– Ты в этом совершенно уверен? Ее родители не хотели, чтобы она об этом знала. Как же ей удалось это выяснить?
– Не спрашивайте. Я знаю только, что она уже знала мое имя и все такое. Мне показалось, что для нее встретиться со мной было круто. И еще я думаю, что она была рада, что у нее появился секрет от мамы.
– С мамой они жили не очень хорошо. Не знаешь, почему?
Джимми качает головой.
– И что же было дальше? Вы встретились, она явно обрадовалась встрече. Рассказала подружкам, что у нее появился новый друг и что вы встречались еще пару раз, а потом, совершенно неожиданно, заявила подружкам, что больше не хочет говорить об этом. Она разозлена и не говорит почему. Что же, черт побери, случилось?
Джимми опять пожимает плечами.
Я заставляю себя сохранять спокойствие. Это не самая сильная моя черта.
Но на этот раз это полностью окупается. В конце концов.
– Она хотела пойти в цирк на Вулверкот-Коммон, – наконец начинает подросток, – поэтому я попросил Азима отвезти нас туда. Это как раз тогда вы видели нас в машине. Но представление оказалось дерьмовым. Для малышни.
Я знаю, о каком цирке идет речь. Мы были там однажды. Волшебный день, один из лучших в моей жизни. Я помню, как Алекс подняла Джейка, чтобы он мог потереть нос белого пони, переодетого в единорога с витым золотым рогом. После этого много дней сын не мог говорить ни о чем, кроме единорогов. Я даже купил ему книжку про них. Она все еще лежит в его комнате.
Мои воспоминания нарушает голос Куинна:
– В тот уик-энд там же еще и парк с аттракционами работал, да?
– Но ее Ма не позволяла ей ходить в такие места. – Джейми кивает. – Дейзи даже воздушную вату никогда до этого не видела. Не знала, что ее надо есть.
