– Кроме того, у Маркуса уже имеется необходимый сын и наследник, так что у меня не было нужды еще раз портить фигуру.
Я улыбаюсь. Мойра сама напросилась.
– Вы сказали «заявила».
– Простите?
– Вы сказали, мол, Шэрон «заявила», что беременна. В действительности это было не так?
Моя собеседница разводит руки в стороны, и опять раздается звон браслетов.
– А кто знает… В конце концов, это самая старая уловка в мире, но вас, мужиков, ведь не изменишь! Боже, кажется, уже давно пора научиться не спускать штаны перед первой встречной… Я знаю только одно: прошло девять месяцев – и никакого ребеночка. В случае с Дейзи им даже пришлось прибегать к ЭКО
[85]. Так, по крайней мере, мне кто-то сказал. И это, наверное, тоже стало им в копеечку.
– А как вы полагаете, Дейзи не знала, что у нее есть сводный брат, что у нее есть Джейми?
– Если только Барри и Шэрон ей не рассказали, а это, как мне кажется, очень маловероятно. Что касается Шэрон, то она полностью – как это сказать? – ах да, отцензурировала жизнь Барри до того момента, как они встретились. Вплоть до того, что сейчас она утверждает, что стала встречаться с Барри уже после нашего развода. Что, как всем известно, абсолютная неправда.
– А Джейми знал о Дейзи?
Женщина краснеет, но под таким загаром это почти незаметно.
– Могу вас заверить, что я никогда о ней не упоминала. Не понимаю, как Джейми мог об этом узнать. Боюсь, этот вопрос вам придется задать ему.
– Обязательно. И я опять буду спрашивать его о том, где он находился, когда исчезла Дейзи Мэйсон. Потому что до тех пор, пока мы доподлинно это не выясним, боюсь, что мы не сможем исключить его из числа подозреваемых.
– Именно об этом я и хотела с вами поговорить. – Мойра улыбается. – Я не знаю, почему Джейми упрямится – может быть, он считает, что несколько дней в тюрьме придадут ему веса в глазах этих его неподходящих приятелей, – но дело вот в чем: я точно знаю, где он был во вторник во второй половине дня. Он был со мной.
– Это легко сказать, миссис Нортхэм, но…
– Я вас понимаю. У меня есть доказательства. Дело в том, что племянница Маркуса на следующий неделе выходит замуж, и мы были у моей ужасной свояченицы – репетировали. Есть даже фото, хотя, мне кажется, Джейми не поблагодарит меня за то, что я вам их показала. Он не любит, когда его видят в нормальных брюках. Одному богу известно, удастся ли мне впихнуть его в визитку
[86]…
Мойра достает телефон, находит фото и передает мне девайс. Мельком я отмечаю про себя, насколько руки выдают ее возраст. Ее лицо гладкое от подтяжек, а вот руки – все в венах и в возрастных пятнах. Она достает из сумки салфетку, и я вижу, что сумка такая же, как у Шэрон. Только сейчас я готов поспорить, что это единственное, что есть подлинного у сидящей передо мной женщины.
– Итак, – она улыбается мне во весь рот, – теперь вы можете отпустить Джейми?
Я возвращаю ей телефон и поднимаюсь на ноги.
– Мне надо будет задать ему несколько последних вопросов. Думаю, что вы захотите при этом присутствовать. Я могу подвезти вас, или мы можем встретиться с вами в участке. После этого мальчик может быть выпущен под ваше поручительство. Так что уже сегодня вечером он может быть дома.
Миссис Нортхэм смотрит на часы – естественно, золотые.
– Сегодня вечером мы принимаем Андерсонов. Отменить это я не могу: Николас Андерсон – наш местный советник. Может быть, вы опять попросите этого социального работника помочь нам?
Как я уже сказал, Барри Мэйсон любит определенный типаж женщин.
***
Когда я наконец добираюсь до дома, Алекс уже спит. Открытая бутылочка с таблетками снотворного стоит на прикроватной тумбочке. Я механически беру ее в руки и пересчитываю таблетки. Из нас двоих Алекс всегда была сильнее. Или, по крайней мере, я всегда так думал. Помню, как мой свидетель на свадьбе сравнивал ее со скалой, и все присутствующие кивали и улыбались, отдавая должное той Алекс, которую знали. И я тоже знал ту Алекс, хотя мне и не нравится это избитое сравнение. И только в последние несколько месяцев я понял, насколько пугающе уместным оно оказалось. Потому что скалы не умеют меняться, они никогда не поддаются. И та Алекс, когда она столкнулась с непереносимым, просто превратилась в кучу обломков. Именно поэтому я пересчитываю таблетки от бессонницы. И забочусь о том, чтобы она никогда этого не заметила. Я не могу позволить ей думать, что вижу здесь какую-то связь. И не могу позволить ей думать, что вина лежит на ней. Она и так уже, и без этого, чувствует себя ответственной за произошедшее.
Спустившись вниз, я наливаю себе большой бокал мерло и приношу диск в гостиную. На коробке изображение Дейзи, Дейзи в бассейне, улыбающейся в объектив камеры. Этот диск приготовлен ее собственной мамой, и уже поэтому он должен быть абсолютно невинным. Но я могу думать только о леденящей душу сказке. И о поздравительной открытке. Пока диск загружается, я читаю записку, приложенную к нему.
Дом для престарелых «Хэйвен Вью»
Йидинг-роуд, Каршалтон
20 июля 2016 года
Уважаемая миссис Мэйсон!
Благодарю вас за ваш вклад в «сундучок воспоминаний» Сэди. Коллекционирование предметов, которые связаны с какими-то особыми воспоминаниями или вызывают мысли о давно прошедших временах, оказывается очень эффективным способом стимуляции наших пациентов с болезнью Альцгеймера и помогает им восстанавливать утерянные связи с прошлым. К сожалению, должна сообщить вам, что именно этот предмет оказался не столь эффективным, как мы все надеялись. Мы показали фильм Сэди, и вначале она почти никак не реагировала на него, но когда мы дошли до места, где показана ваша маленькая дочь, Сэди очень сильно перевозбудилась и заговорила о ком-то по имени «Джессика». Она была так расстроена, что мы решили, что фильм, к нашему большому сожалению, приносит больше вреда, чем пользы. Мне очень жаль. Я возвращаю вам диск на тот случай, если вы сможете найти ему лучшее применение.
Искренне ваша,
Моника Хэпгуд (управляющая)
Значит, Шэрон Мэйсон не сообщила врачам своей матери, что у той было две дочери, а не одна.
Я беру пульт и нажимаю на кнопку «Воспроизведение». На чистом голубом экране появляются буквы: «Маме от Шэрон, Барри и Дейзи».
Потом: «Глава первая. Свадьба Барри и Шэрон»
Звука нет. Раздается только какая-то слащавая наложенная мелодия, которую играют на свирели минуты три, а потом я убираю звук до минимума. Фильм начинается с фото Барри, в смокинге и с красной розой в петлице, и Шэрон, в облегающем цветном платье без лямок и в бриллиантовой тиаре, с охапкой красных роз в руках. Потом Шэрон идет по проходу в зале гостиницы. В комнате находится человек тридцать гостей, а на спинках стульев завязаны красные банты. Плакат на задней стене гласит: «Счастливого Рождества 2005!», везде висят гирлянды плюща и падуба, и здесь же стоит рождественская елка. На записи Джеральд Уили гораздо полнее, чем на фото из газеты, – он ведет свою дочь тяжело, задыхаясь. Лицо у него фиолетового цвета. Сэди же, в отличие от него, похудела и постоянно дергается – то она открывает сумку, то касается шляпки или корсажа. Неужели уже тогда у нее были видны ранние признаки старческой деменции? Съемки официальной части, а потом приема. Барри произносит речь, молодожены разрезают пирог… На заднем плане виден Джеральд Уили. Он не улыбается.