– Проблема у меня. Забеременеть не могла, пошла к участковому гинекологу, а у меня опухоль обнаружили. Поможешь?
– Результаты обследования, хоть какие-то, есть?
– Есть.
Настя в сумку полезла, достала папку с бумагами. Никита просмотрел их. По результатам обследования – кистома правого яичника. Есть киста, полость которой наполнена жидкостью. Заболевание доброкачественное, оперируется в обычных отделениях. И есть кистома, название схожее, но это уже злокачественное образование и лечится оперативным путём в онкологических центрах. Заболевание чисто женское, половых органов.
– Настя, ты в курсе, что это за болезнь?
– Нашла в Интернете.
– Я тебя оперировать не могу, тут своя специфика. Скорее всего, после операции химиотерапия потребуется или облучение, я не спец. Попробую завтра созвониться с докторами, устроим тебя.
– Спасибо.
– Не благодари, я ещё ничего не сделал.
Помолчали. Никита прикидывал, кому можно позвонить. Ситуация не экстренная, но и тянуть нельзя. Настя поняла молчание по-своему.
– Если я в тягость, уеду в гостиницу, у тебя кто-то есть?
– С чего ты решила?
– Я из лифта вышла, а из твоей двери девушка, вот я и подумала.
– Зря. Я квартиру продаю, это оценщица была из риелторской конторы.
– Да, женской руки не видно, – осмотрела комнату Настя.
За разговорами, ужином время пролетело. Никита постелил гостье на диване, сам на кресле раскладном устроился. Спал спокойно, а утром, когда кофе пил, Настя неожиданно спросила.
– Побрезговал?
– Разбитую чашку не склеить. Ты сама всё решала. Будь дома. Номер телефона прежний?
– Не меняла.
– Набери сейчас, а то я убрал из памяти.
Настя на память набрала номер, зазвонил телефон.
– Из квартиры не выходи. Если позвоню, возьмёшь документы, вызовешь такси и приедешь.
– А дверь как закрыть?
– Захлопнешь, один из замков английский, сам закроется.
– Хорошо.
Что-то надломилось в Насте, не было прежней жизнерадостности, блеска в глазах. Или болезнь так изменила? Пока Никита шёл на работу, пытался разобраться в своих чувствах. И ничего не отозвалось, не ёкнуло. Умерла любовь. И разрушила её Настя, не Никита был инициатором разрыва. А предателей, в дружбе, в делах, тем более в любви, Никита не любил. Как там в Библии? Единожды солгав, кто тебе поверит? Конечно, он врач и он поможет, у Насти ситуация серьёзная, врагу не пожелаешь. Но на том отношения закончатся.
В отделении бегло просмотрел истории болезней пациентов, потом взялся за телефон. За время, пока работал в Москве, уже появились знакомые среди коллег. После очереди звонков, от одного знакомого к другому, вышел на нужного специалиста, объяснил ситуацию.
– Хорошо, пусть подъедет к трём часам дня, поглядим.
– Спасибо, я ваш должник.
– Сочтёмся, всего доброго.
Никита Насте позвонил, трубку сняла после первого гудка.
– Настя, записывай адрес и фамилию.
Никита продиктовал данные, пожелал удачи. Ординатор Павел Никифорович, бывший в ординаторской и слышавший переговоры, хмыкнул.
– Никита, ты роднёй обзавёлся?
– Знакомая.
– Ну-ну!
И посмотрел хитро. Никита задержался почти до вечера. После плановой операции ещё экстренная была, потом понаблюдал. Домой уже затемно явился. Насти, как и её вещей, в квартире нет, на обеденном столе в кухне записка.
– «Никита, прости за всё! Дура была, во всём папу слушала. Сама своё счастье упустила, люблю тебя до сих пор».
Кое-где на листке бумаги пятна, видимо – плакала. Поздно ты, девонька, о любви вспомнила. Никита не был злым или злопамятным человеком, но чувств к Насте уже не испытывал, перегорел. Посмотрел на часы, ещё не поздно. Больше из вежливости набрал номер Насти.
– Это Никита. Как ты?
– Приняли хорошо, положили в стационар. Завтра несколько анализов и будут оперировать. Спасибо за участие.
– Не за что. Выздоравливай, желаю удачи.
Никита положил трубку. Может – не совсем хорошо, надо было приободрить, поддержать морально, но желания не было. Для него она теперь – только знакомая. Как говорили древние мудрецы – нельзя войти в одну реку дважды.
Несколько дней о Насте не вспоминал. Он своё дело сделал, в хорошую клинику определил, а дальше дело специалистов. Да ещё все дни занят до предела. Несколько тяжёлых плановых операций провёл. Дедушку привезли дети – бизнесмены, а у него от тяжёлого сахарного диабета трофические язвы на стопах и гангрена началась. Дали наркоз, ампутацию стопы сделали. Конечно, калечащая операция. Деда жалко, а вариантов нет. Уже завершали операцию, а кровит, останавливаться не хочет. Все сосуды перевязаны, а кровь из раны капает. Мягкие ткани прошили, губку гемостатическую наложили. Нервы на пределе. Деду далеко за семьдесят и богатый букет нажитых за нелёгкую жизнь болезней, и каждая свои осложнения внести может и вносит. Только остановили кровотечение, забинтовали культю, давление артериальное упало. Пока подняли переливанием и препаратами, сахар поднялся. Инсулин, срочные анализы каждые полчаса. Но вывели, в палату интенсивной терапии перевезли. Сын на радостях, что благополучно операция прошла, бутылку дорогого коньяка привёз. Никита в сердцах обматерить хотел, да сдержался. Лучше бы за дедом следил, сиделку нанял, к докторам почаще возил. А теперь протез надо. Для стариков залежаться – гиблое дело, пролежни пойдут. У диабетиков всё неладно протекает, паршивая болезнь. Хотя, если разобраться, хороших болезней и не бывает.
Дня через три о Насте вспомнил. Надо позвонить, узнать, как дела у несостоявшейся невесты и жены. Набрал номер, ответила, но голос слабый.
– Настя, что случилось?
– Меня час назад из реанимации в общую палату перевели после операции.
– Уже прооперировали? Что онкологи говорят?
– Понаблюдать надо.
– Я завтра приеду после работы.
– Неудобно тебя беспокоить.
– Погоди. Ты скажи, что надо?
После секундного колебания.
– Ничего, у меня всё есть.
Врёт, по голосу почувствовал. Отзвонился лечащему врачу.
– Опухоль и лимфоузлы в малом тазу убрали. Состояние адекватное после такой операции. Если интересует фертильность, то вынужден огорчить, детей у неё не будет.
– Что принести?
– Предметы личной гигиены, а прямо говоря – прокладки.
– Понял, спасибо.
После работы в аптеку зашёл, купил нужное, потом в магазин. Сока купил, шоколадок. У Насти родных в Москве нет, навестить некому, а больничная еда – не ресторанные разносолы.
