— А почему нет? Кто-то ведь должен, а вы с дороги. — Савл, завел лошадей в конюшню. — Братья в поле, — крикнул он оттуда. — Закончат к вечерне, — добавил настоятель, выходя из конюшни. — Пойдемте на кухню.
В присутствии благочестивого Савла у Годвина просыпалась совесть. Белая Голова никогда ни с кем не ссорился, но спокойно и решительно поступал по-своему. Честолюбец усилием воли подавлял раздражение.
Гости обители прошли за Савлом в одноэтажное деревянное строение с высоким потолком, каменной печью и трубой и с радостью сели на грубую скамью за чистый стол. Настоятель из большой бочки налил две щедрые кружки эля и присел напротив. Филемон выпил с жадностью, но ризничий лишь пригубил. Савл не предложил поесть, и Годвин понял, что до ужина, который будет после вечерни, они ничего не получат. А есть очень хотелось.
Еще одно узкое место, беспокойно думал кингсбриджский интриган. Он возражал против кандидатуры Мёрдоу, но так, чтобы не разубедить Роланда. Теперь нужно предложить родственнику графа стать аббатом Кингсбриджа, но так, чтобы тот отказался. Претендент знал, что сказать, но сказать это нужно правильно. Малейшая неточность, и у Савла возникнут подозрения, а тогда всякое может случиться. Однако Белая Голова не дал ему времени на тревожные мысли.
— Что привело тебя, брат?
— Граф Роланд пришел в себя.
— Слава Богу.
— Значит, мы можем провести выборы аббата.
— Это хорошо. Негоже долго оставаться без настоятеля.
— Но кто им станет?
Савл ушел от ответа.
— Уже есть кандидаты?
— Брат Томас, помощник ризничего.
— Способный человек. А еще?
Всей правды Годвин говорить не стал.
— Вообще-то больше никого.
— А Карл? Когда я был в Кингсбридже на погребении аббата Антония, его помощник считался первым кандидатом.
— Решил, что не годится на эту должность.
— Из-за слепоты?
— Возможно. — Савл не знал, как Карл споткнулся с мощами святого Адольфа, и Годвин решил не рассказывать. — Но как бы то ни было, он думал, молился и принял решение.
— А разве граф не выдвинул кандидата?
— Он в раздумьях. — Ризничий помедлил. — Потому-то мы и приехали. Граф подумывает о том… чтобы назначить тебя.
Это, строго говоря, не ложь, сказал себе Годвин, просто легкое смещение акцента.
— Я почтен.
Интриган впился в него глазами.
— Но, кажется, не удивлен.
Савл вспыхнул.
— Прости. Великий Филипп был настоятелем здесь, в обители Святого Иоанна, а затем стал аббатом Кингсбриджа, и другие прошли тот же путь. Это не значит, разумеется, что я сравниваю себя с ними, но, признаюсь, такая мысль приходила мне в голову.
— Так чего же тут стыдиться. И что ты думаешь?
— А что думать? — не понял Савл. — Ясно же: если граф хочет, то выдвинет мою кандидатуру, а я буду считать, что меня призвал Бог. И совершенно не важно, что при этом думаю.
Не такой ответ хотел услышать Годвин. Надо, чтобы мысли Савла двинулись в нужном направлении. А разговоры о Боге только отвлекают.
— Не все так просто. Поэтому граф и послал меня.
— Не похоже на Роланда. Зачем же ему просить, когда он может приказать?
Годвин чуть не вздрогнул. Белая Голова проницателен, этого нельзя забывать, напомнил он себе и быстро отступил.
— Нет, конечно, нет. Однако если ты считаешь нужным отказаться, ему хотелось бы знать об этом как можно раньше, чтобы выдвинуть другого.
Даже похоже на правду, хотя Роланд этого и не говорил.
— Не понимаю, для чего он так поступает.
Граф так и не поступает, подумал Годвин, но сказал другое:
— В последние выборы, когда аббатом стал Антоний, мы с тобой были послушниками и не знали, что там творится.
— Это верно.
— Ты считаешь, что в состоянии справиться с ролью настоятеля Кингсбриджа?
— Конечно, нет.
— Да что ты говоришь! — Годвин притворился разочарованным, хотя надеялся именно на такой ответ смиренного Савла.
— Однако…
— Да?
— С Божьей помощью все возможно.
— Как это верно. — Интриган скрыл досаду. Смиренный ответ — формальность, а на самом деле местный настоятель считает, что справится. — Конечно, ты подумаешь, помолишься сегодня ночью.
— Да я ни о чем другом и думать не смогу.
Послышались отдаленные голоса.
— Братья возвращаются с работы.
— Поговорим утром. Если решишь стать кандидатом, тебе придется поехать с нами в Кингсбридж.
— Хорошо.
Нависла серьезная опасность, что Савл примет предложение, и ризничий решил пустить еще одну стрелу:
— Когда будешь молиться, учти еще вот что. Знать никогда не делает бесплатных подарков.
Савл встревожился:
— Что ты имеешь в виду?
— Графы и бароны распределяют титулы, земли, должности, монополии, но все это имеет цену.
— А в данном случае?
— Если тебя выберут, Роланд будет ожидать уплаты долга. Тем более что вы родня, и ты будешь обязан своим положением ему. Станешь его рупором на капитуле, делая все, чтобы аббатство не мешало графу.
— Неужели он поставит такое условие открыто?
— Не открыто, нет. Но если поедешь со мной в Кингсбридж, он примется расспрашивать тебя с целью выявить твои намерения. И если будешь настаивать на независимости аббата и дашь понять, что не собираешься делать никаких одолжений своему родственнику и покровителю, выдвинет другого.
— Об этом я не подумал.
— Конечно, ты можешь дать ему ответ, которого граф ждет, а после выборов поступить по-своему.
— Но это нечестно.
— Да, есть люди, которые так думают.
— Так думает Бог.
— Вот об этом тебе и следует сегодня помолиться.
На кухню, грязные после работы на земле, зашли, громко переговариваясь, молодые монахи. Савл встал, чтобы налить братьям эля, но озабоченность не сошла с его лица. Она не покинула его и когда настоятель отправился на вечерню в маленькую церковь с фреской Страшного суда. Когда наконец накрыли ужин, стало тихо и Годвин утолил голод вкусным монастырским сыром.
Ризничий не мог заснуть, хотя после двух дней пути верхом у него все болело. Монах поставил Савла перед этической проблемой. Большинство братьев скрыли бы от графа свои убеждения и обещали послушание, о котором на самом деле и не помышляли. Но только не Савл. Для него очень важны принципы. Найдет ли Белая Голова выход из этой нравственной дилеммы? Примет ли предложение? Честолюбец не видел возможности компромисса.
