Прошло около часа, и уже более тысячи человек шагали за паланкином Эрбрехена, привлеченные его неопределенными посулами, попавшие на удочку его неутолимой потребности в поклонении. Чем больше людей в него верило, тем сильнее он становился и тем на большее расстояние действовало его влияние. Некоторые, конечно, бежали из города – те безумные, которые полагали, что видят будущее или что им хватает ума понять, в какой опасности они оказались, – но большинство жителей остались.
Друзья Эрбрехена разбили лагерь в центре Найдриха. Гехирн, стоя рядом с паланкином, осмотрелась вокруг. Это явно была самая зажиточная часть города; у большинства домов не развалились еще крыши, а у некоторых имелся даже второй этаж.
Опасаясь, что от его веса любое здание может обрушиться, Эрбрехен приказал толпе мужчин и женщин устроить большой шатер. Его смастерили в основном из запятнанных простыней, которые торопливо сшили друг с другом и привязали к шестам, домам или к любым другим опорам, оказавшимся поблизости. Один угол шатра держал в руках мужчина, которому Эрбрехен велел стоять так и не двигаться. От напряжения у того дрожали руки, но он преданно замер на своем посту, явно благодарный за то, что ему дана была возможность нести службу.
Эрбрехен наморщил нос и пошлепал розовыми губами, глядя на Гехирн.
– Вот эти человечки, безусловно, уже созрели.
– Маленький пожарчик навел бы здесь порядок, – пробормотала Гехирн.
– Не смей! – велел ей Эрбрехен с притворным возмущением.
Хассебранд нахмурилась и отвернулась, чтобы спрятать небольшой мешочек с семенами и орехами, который она достала из-под своей рясы. Даже сейчас, когда напыщенного мэра нет в живых, кто-то пытается отравить ее. Она ела семена, как изголодавшаяся птичка. Кто бы это мог быть? Не было ли в лагере Эрбрехена агентов Кёнига?
* * *
Эрбрехен встревоженно смотрел на рослую хассебранд. Эта женщина становилась все более неуравновешенной. «Впрочем, она никогда и не была особенно вменяемой», – подумал он с усмешкой.
Он мучительно обдумывал эту дилемму. Хассебранд была ужасающе могущественной, и это делало ее в равной степени и полезной, и опасной. Эрбрехен задумался, не отправить ли ему Гехирн куда-нибудь подальше, выдумав для такого случая поручение. Желательно, чтобы из поездки она живой не вернулась.
Но он колебался.
«Как только она окажется вдали от меня, на нее смогут воздействовать другие».
Но дело было не в этом; он просто не мог отпустить ее от себя.
Эрбрехен стал разглядывать сгорбленные плечи хассебранд, блестящий купол лысого черепа. Почему ее любовь для него имеет такое значение?
«Меня же все любят!»
Они обязаны.
«Но она сама хочет любить меня!»
Но не любит.
С ворчливым вздохом Эрбрехен сложил пухлые руки на своем желеобразном пузе и начал искать глазами оставшуюся из белокурых сестренок.» Где эта чертова девчонка?» Не могла же она далеко уйти без его разрешения.
– Мы что, вчера вечером потушили ту девушку в котле? – спросил он повернувшуюся к нему спиной Гехирн в надежде, что его шутка выведет ее из мрачного расположения духа.
Хассебранд пожала плечами, не повернувшись к нему лицом. Это его задело. «Почему она меня игнорирует?» Он отвел ей место в центре своего грандиозного замысла, не дал ей сжечь саму себя заживо, а она отплатила ему грубостью. И ложью, напомнил он сам себе.
«Но я не привык отчаиваться. Я по-настоящему добрый и готов прощать. Вот уже и не так больно думать о ее предательстве».
Почему она не повернется посмотреть на него? Она что, разозлилась? А что ее вообще могло разозлить?
Как он ошибся, когда позволил себе что-то чувствовать к этой женщине.
«Ей повезло, что она полезна, – сказал он себе, – а то бы я отослал ее прочь».
Он захихикал, а затем раздраженно замолк. Где эта проклятая девчонка? Ему требовалось внимание.
– Как получается, что они у нас все время пропадают? – произнес Эрбрехен, направив свой вопрос куда-то к богам на небесах. Пусть он не получил ответа, он знал, что наступит день, и довольно скоро, когда он начнет получать ответы богов.
Через несколько часов, когда стало ясно, что в числе тех, кого стянул к себе силой влияния Эрбрехен, Моргена не было, поработитель отправил отряды своих людей обыскать окрестные деревни. Получив приказ невредимым привести всякого мальчика, которого им удастся обнаружить, эти отчаянные мужчины и женщины двинулись опустошать города и поселения вблизи Найдриха. Они убивали спящие семьи и тащили мальчиков и девочек помладше в шатер Эрбрехена. Некоторые группы ушедших не возвращались – возможно, оказавшись вдали от прямого воздействия Эрбрехена, они вновь обрели какую-то степень здравого смысла, – но большинство приходили назад.
Через несколько часов рать Эрбрехена насчитывала уже больше детей, чем взрослых. Его это более чем устраивало. Молодые столь податливы, их так легко всему учить и переделывать, как пожелаешь. А те немногие, чей путь завершался в котле с вечерним кушаньем, были такие нежные и вкусные.
Ранним утром на следующий день пошли слухи, что в западном направлении скрылись двое мужчин и женщина, а с ними был мальчик, который воскресил из мертвых какого-то кота и какого-то фехтовальщика. Эрбрехен, уверенный, что эти люди наверняка и есть те, на кого он охотится, приказал окружавшей его наспех сделанный шатер многотысячной толпе убрать лагерь и двинуться в путь.
Пока его новые друзья укладывали те немногие вещички, которые они брали с собой, – в основном еду и одеяла, – другие поспешно трудились над совершенствованием его паланкина. В нем, под балдахином, поехали Эрбрехен и Гехирн, а десятки мужчин, что несли их, с трудом пробирались по узким, извилистым улочкам города, который все вот-вот собирались покинуть.
Когда солнце снова зашло, свита Эрбрехена едва успела выехать за пределы трущоб на окраине Найдриха. Они разобрали несколько домов на дрова, а потом устроили оргию, которая продолжалась всю ночь.
Хассебранд в мрачном молчании сидела возле Эрбрехена, не настроенная общаться. Как с ней неинтересно. «Возможно, мне стоит позволить ей изжарить нескольких из моих друзей, тех, кто меня больше всех раздражает. Кажется, огонь всегда поднимает ей настроение. Да, отличная мысль!» Может быть, тогда она увидит, что ему для нее ничего не жалко.
Эрбрехен наклонился к Гехирн и внезапно понял, какой сильный жар исходит от этой женщины. До того он думал, что выдался славный теплый вечер, но, заметив, как его почитатели жмутся друг к дружке, сгрудившись вокруг костров, он понял, что ему тепло, потому что рядом Гехирн.
«Не стоит играть с огнем», – решил Эрбрехен. Состояние хассебранд стало слишком неустойчивым.
Он услышал жалобное подвывание какой-то кошки. Спустя несколько мгновений по пустым улицам эхом пронесся ответный вой, подхваченный целой толпой.
