Вихтих наконец поднял взгляд и мило ей улыбнулся.
– Прекрати притворяться, что хочешь со мной поцапаться, и иди отыщи Бедекта.
– Сомневаюсь, что ему требуется компания.
Вихтих повернулся лицом к огню, и Морген увидел, как сладкая улыбка обернулась озорной ухмылкой.
– Отчего, по-твоему, он не вернулся? Ты думаешь, он хочет в одиночку морозить себе задницу в этом лесу? – Он фыркнул, изображая отвращение. – Нет. Он ждет тебя.
Засомневавшаяся Штелен нахмурилась.
– Врешь.
– Как тебе будет угодно, – сказал Вихтих, сделав вид, что ему ни капли нет дела, поверит ему Штелен или нет.
Морген наблюдал, как внутри у клептик борются ее врожденная паранойя и ее желание. Хотя он и знал, чем все закончится, ему все равно было интересно наблюдать за тем, как она убеждала себя, что не собирается делать то, что все равно вскоре сделает, и внушала себе, что мысль о том пришла в голову именно ей.
«Это важный урок, – подумал он. – Доверяй своим страхам. Когда тихий голос нашептывает тебе: «Тебя используют», – прислушайся к нему. Не поддавайся своим низменным желаниям».
Он вспомнил, что два самых важных человека в его жизни, Ауфшлаг и Кёниг, никогда не шли на поводу у своих более грубых стремлений. Видимо, они преподали ему некоторые уроки, не говоря ни слова. А сколько раз они показывали ему то, что ему не удалось уловить?
– Пойду прогуляюсь, – объявила Штелен, обращаясь к ночному небу. – С тобой скучно.
– Скучно бывает только скучным людям, – сказал Вихтих, глядя на огонь. – Приятной прогулки.
– Просто пройдусь.
– Конечно же. Приятно тебе пройтись.
– Засранец. – Штелен бесшумно исчезла среди деревьев.
Несколько минут Вихтих сидел молча, время от времени тыча в костер обугленным концом длинной палки.
– Я знаю, что ты за мной следишь, – сказал он, не поднимая взгляда, и на мгновение Морген решил, что попался. – Штелен, ты в лучшем случае слабоватый клептик.
Из леса ответа не последовало. Вихтиху, похоже, было все равно. Спустя полчаса фехтовальщик бросил палку в догоравший костер с раздраженным вздохом.
– О боги, как мне скучно, – пробормотал он так тихо, что Морген еле расслышал.
Штелен, прятавшаяся в лесу, крадучись двинулась прочь, с победоносной ухмылкой на лице. Морген не мог ее ни слышать, ни видеть, но знал, что она там, и чувствовал ее эмоции. Она отправится искать Бедекта. Морген пусть и надеялся, что они хорошо проведут то немногое время, которое у них оставалось, но ему было ясно: у них не получится. Они оставались так же неспособны насладиться обществом друг друга, как неспособны быть честными. «Для некоторых, – подумал он, – счастье недостижимо». Не судьба стояла у них на пути. Нет, они сами себе были злейшими врагами.
Морген наблюдал за Вихтихом, который вел себя все более и более беспокойно. Некоторое время фехтовальщик забавлял себя спорами с воображаемыми Бедектом и Штелен, обнаруживая неотразимое остроумие (иногда с третьей попытки) и потрясая противников в споре своим интеллектом. Затем он начал перепалку с самим собой, в которой почему-то проиграл, после чего снова притих и погрузился в уныние. Выругавшись себе под нос на Бедекта и Штелен за то, что оставили его здесь одного, он наконец улегся и свернулся калачиком в спальном мешке. Через несколько секунд он уже негромко похрапывал, и сон его был как у невинного младенца. «Или как у человека, неспособного испытывать чувство вины», – подумал Морген.
Когда дыхание Вихтиха замедлилось, мальчик выполз из спального мешка и тихонько подобрался к торбе Штелен. Он знал, что нужная ему вещь именно там; пляшущие язычки пламени все ему показали. Вихтих дышал по-прежнему глубоко. Всего за несколько секунд Морген нашел то, что искал. Тише дыхания змеи выскользнул смазанный нож из ножен. Этот клинок воплощал в себе Штелен. Узкое лезвие, острое, как бритва, и очень опасное. Нож поблескивал, безупречно совершенный. Ни одного пятнышка не было видно на клинке. Он легко лежал в руке, готовый совершить быстрый удар. Мальчик представлял себе его потяжелее: ему казалось, что вещь, несущая в себе такую неотвратимость, должна весить больше.
Несколько минут Морген наблюдал за тем, как дышит Вихтих. Должно ли произойти именно то, что он собирается сделать? Уверен ли он в этом?
У него даже не было уверенности в том, что существует некая предначертанность грядущих событий. То будущее, которое виделось ему мгновенными проблесками, – было ли оно определенным, будто высеченным в камне? Оно, конечно, таким казалось. Морген пожалел, что Ауфшлаг не успел научить его многим другим умениям могущественных гайстес-кранкен, которые ему следовало освоить. Возможно, ученый Геборене стремился каким-то образом его защитить, оставляя в неведении? Или Ауфшлаг просто не знал… или были на то темные причины?
«Теперь ты всегда ищешь скрытую истину, верно?» Но то, что пришло Моргену в голову, слишком многое могло бы объяснить. Он не мог отрицать, что его держали в неведении относительно вещей, которые в иных обстоятельствах он наверняка узнал бы. Насколько все могло бы пойти иначе, если бы он умел сомневаться? Если бы он раньше научился не доверять, то, возможно, сейчас бы здесь не находился. Он был бы в Зельбстхасе, с Ауфшлагом и Кёнигом.
Ожидая смерти.
У Моргена замерло дыхание. «Как же я был слеп!» Чтобы Вознестись, он должен умереть. Но никто никогда не говорил ему, как именно наступит его смерть.
«Кёниг желает сделать как можно лучше для Геборене и для всего Зельбстхаса». Он нашел бы для Моргена лучшую смерть, самую безопасную. Кёниг спланировал бы все до малейших деталей. Только даже в этом как-то не сходились концы с концами. Планированием занимался Ауфшлаг, а Кёниг… чем на самом деле занимался Кёниг?
Мальчик снова глянул на Вихтиха. Вопросы порождали новые вопросы, а ответов не находилось. Моргену очень хотелось получить подтверждение того, что он делает правильный выбор, но сейчас он уже не был уверен даже в том, что правильный выбор вообще существует. А вдруг отражения показывали лишь возможности, а в самóм будущем царил хаос? Он вздрогнул, представив себе обширную неупорядоченную массу. Реальность должна быть чистой и аккуратной. Должна подчиняться правилам.
Поскольку собственное будущее увидеть он мог, полной уверенности у него никогда не могло появиться. И все же есть события бесповоротные. Одной из таких вещей, несомненно, было убийство.
Морген глянул на угасающий костер. «Вы уверены?» – спросил он. Его гнев не стих – ни капельки не ослабел, – но обдумывать жестокий поступок и совершить его – не одно и то же.
Пламя снова показало бесконечную череду манипуляций Вихтиха. «Он считает тебя идиотом, – шипело, казалось, пламя. – Он использует тебя. Все используют тебя». В пламени стали появляться почти забытые разговоры Моргена с Кёнигом. «Он тоже не любит тебя. Он не умеет любить». Морген увидел, как Кёниг неуклюже взъерошил ему волосы, а потом обнял, а на лице его изобразилось тщательно скрываемое отвращение.
