Морген вскочил на ноги. На лице у него появилось комичное выражение ничего не понимающего человека, которого предали, рот был открыт.
– Зачем?
– Не беспокойся, – сказал Эрбрехен мальчику. – Как только ты начнешь молить о пощаде, я спасу тебя от этих ужасных людей. Ты будешь благодарить меня. Ты будешь готов на все, чтобы их остановить.
– Я думал… – Мальчик замолк. – Но я же видел огонь.
– Извини, твоя подруга тебе помочь не сможет. Она моя. – Эрбрехен похотливо ухмыльнулся влажным ртом. – И ты будешь мой.
Один мужчина подошел и со всей силы врезал мальчику в лицо, сломав нос. Морген рухнул на землю.
– Черт возьми, следите, чтобы он оставался в сознании. Идиотина, нет смысла пытать после того, как жертва потеряла сознание.
– Простите, – сказал мужчина, пиная Моргена ногой в живот.
Несколько секунд мальчика было не видно – лишь быстро наносившие удары ноги и стремительные кулаки.
– Довольно, довольно, – крикнул Эрбрехен, и они отступили.
По забрызганному грязью лицу Моргена текли струйки крови. Лежа в грязи, он с ошеломленным видом уставился на Эрбрехена.
– Я видел огонь.
Мальчишка оказался покрепче, чем он ожидал. Эрбрехен властно махнул рукой, и мужчины и женщины снова стали бить юнца.
Глава 42
Делать – легко. Трудно принимать решения. Больше всего я сожалею о решениях, которые так и не принял.
Хофнунгслос
Быстро наступала ночь, и Бедект увел Лауниша и двух других лошадей подальше от дороги, под деревья. Теперь, когда он остался один, ему не хотелось попасть в такую переделку, какие часто встречаются на подобных этой дорогах. Когда двое его невменяемых товарищей мертвы, ему незачем бояться альбтраум, облекшихся в плоть кошмарных сновидений безумных людей. Но он рискует стать легкой добычей для бродячих шаек грабителей, шаставших по ночным дорогам.
Привязав лошадей к ближайшему дереву, он развел костерок.
Когда тот разгорелся, Бедект сел поближе и стал греть ноги. Потом плотно подкрепился. Теперь, когда Вихтиха и Штелен с ним нет, у Бедекта столько припасов, что ему и не съесть. Завтра он, пожалуй, унесет с собой то, что сможет, а остальное пусть жрут падальщики.
Было тихо. Не слышно перебранки.
Стало одиноко. Сколько лет он находился в пути с этими двумя кретинами. Он привык к их постоянным препирательствам, будто к жужжанию мух. Да будь он проклят, как ему этого не хватает.
Бедект залез в спальный мешок и стал глазеть на пляшущие огоньки костра.
Конечно же, он увидит Вихтиха и Штелен снова.
Те, кого ты убиваешь, служат тебе в Послесмертии: кредо воина. Штелен будет его ждать. Правда, он не мог представить, что она станет служить ему. «Она придумает, как убить меня». А если у нее не получится, она сделает так, чтобы он сам захотел смерти от ее руки.
– Просыпайся, маленький засранец.
– Чего? – Бедект приоткрыл слипшийся, заспанный глаз. Он что, уснул? Он мог бы поклясться, что только что услышал голос, который узнал бы среди…
– Ты все такой же ленивый засранец. Не изменился. Бестолковая дрянь.
Бедект сел. С другой стороны костра сидел его отец.
– Один раз я тебя уже убил, старик. С удовольствием сделал бы это снова.
Старый ублюдок недоверчиво что-то пробурчал. Он не казался таким огромным и страшным, каким Бедект его помнил. Старик сидел, сгорбившись; глаза его покраснели от усталости, спина согнулась, как случается в том возрасте, до которого он так и не дожил. Это был его отец, но выглядел он так, как если бы Бедект не убил его тогда, несколько десятилетий назад, и он дожил бы до нынешних дней.
Старик махнул рукой, будто желая, чтобы Бедект замолчал, и потыкал веткой в гаснущий костер.
– Я здесь не для того, чтобы отлупить тебя, хоть ты этого заслуживаешь. Я пришел поговорить.
Бедект с опаской смотрел на старика.
– Убирайся, альбтраум.
– А, да ты так и цепляешься за свою хваленую вменяемость, как я посмотрю. Ну что ж, вот я здесь сижу. Может, ты не настолько вменяем, как тебе кажется.
– Я вменяем, – проворчал Бедект.
– Или, возможно, ты слишком вменяем или слишком сильно поверил в собственную вменяемость. От такой убежденности, сынок, кто угодно с ума сойдет.
– Я не твой сын. – Бедект мрачно глянул на духа из сновидений. – Что бы ты ни наговорил, это не заставит меня усомниться в том, что я нахожусь в здравом уме.
– Вот и я об этом толкую.
– Мой отец никогда таким умным не был.
Альбтраум отмахнулся рукой, будто отгоняя эти слова.
– Дело не в тебе. Дело не в твоем отце.
– А в чем же тогда? Что, скажешь мне, что я испытываю вину за то, что убил Штелен? Она не оставила мне выбора.
Его отец плюнул в огонь, совсем как сделала бы Штелен.
– Отличная попытка, дух.
– Я насчет мальчика.
– Моргена? – удивленно спросил Бедект. – Что тебе о нем известно?
– Он скоро умрет.
У Бедекта в груди все сжалось. Мальчик спас ему жизнь.
– Расскажи мне то, чего я не знаю.
– Ты и только ты преследуешь его, не задумываясь о возможности убить в собственных интересах.
– Не совсем верно, – отметил Бедект.
– Вихтих манипулировал мальчиком с самого начала, с того самого момента, как понял, насколько он важен. Даже Штелен, которая любила тебя настолько, что готова была пойти за тобой на край света, планировала убить его.
Бедект неуютно заерзал.
– Штелен не любила…
– Она любила тебя так сильно, что это не позволило ей увидеть ту опасность, которую ты собой представляешь.
– Да ни в жизни.
– Действительно? – Альбтраум насмешливо фыркнул. – И ты думаешь, что смог бы с ней вот так справиться, без оружия? Ты и с оружием ей был не чета. – Альбтраум снова потыкал в костер, подкатил бревнышко к самым красным уголькам. – Все то время, что ты сидел рядом с ней, у нее в руке был нож. Она могла бы за секунду прикончить тебя.
– Дерьмо собачье. – Но в его словах не было никакой силы.
– Даже когда она пыталась убить мальчика, она не думала, что ты убьешь ее. Она тебе доверяла. Полностью доверяла.
– Дерьмо…
– … собачье, – договорил альбтраум и снова махнул рукой, словно говоря, что ему не важно, о чем там думает Бедект. Что-то было не так; ведь таким существам полагается нападать, питаться страхами, похотью и мечтами своих жертв. Этой же твари удалось только вызвать у него чувство не-удобства. «Что же это за кошмар, который питается чьей-то неловкостью?»
