Жрецы, стоявшие на воротах, не обратили никакого внимания на вошедших.
Все трое пересекли открытый двор, который, как подозревала Штелен, был достаточно открытым местом, чтобы перебить тех, кто там оказался, и подошли к входу в цитадель.
Она с облегчением вздохнула и шепотом бросила через плечо:
– Как же ты ужасно хрипишь.
– Не остана… – Бедект не договорил из-за нового приступа клокочущего кашля.
Они прошли внутрь храма, убранство которого казалось грандиозным. По обеим сторонам прохода, ведущего в главный зал, стояли резные гранитные колонны, футов по двадцать толщиной, на которых изображались какие-то события; Штелен могла лишь предположить, что это какие-то моменты, важные для Геборене Дамонен. Стены украшали роскошные гобелены и портреты в полный рост. Поразительные сюжеты, изображенные на витражах, в тусклом свете казались черно-белыми и мрачными.
Штелен усмехнулась, решив, что здесь немало времени и усилий потратили ради сущей ерунды. Вихтих, конечно же, оценил художественные достоинства этих священных громад, но что с идиота возьмешь.
Бедект по-прежнему смотрел себе под ноги и, похоже, ничего вокруг не замечал. Он явно сосредоточил все внимание на дыхании и ходьбе.
Штелен подняла взгляд на сводчатый потолок, вознесшийся над их головами футов на сорок, и остановилась. Бедект замедлил шаг, встал на месте и непонимающе посмотрел на нее. Она указала рукой.
– Кто это?
Некоторое время он вглядывался в своды над головой.
– Эта фреска изображает Цуэрста Геборене, основателя их церкви, перед лицом богов, которым он оказал неповиновение.
– Вот ведь… – В ее голосе слышалось недовольство: зря она спросила, только время потеряли.
«Теперь он, вероятно, еще о чем-то порассуждает в духе своей стариковской философии».
– Все религии, – пробормотал он, – даже те, где и богов нет, стремятся пробудить в простом человеке священный трепет.
«Вот и философия».
– Вот ведь как, – снова откликнулась она.
Бедект громко кашлянул и сплюнул на пол сгусток буро-красной слизи.
– Мальчик находится где-то наверху.
Штелен покачала головой, разбрызгав вокруг себя во все стороны капли воды.
– Нет, он будет внизу, в цокольном этаже. Они же хотят защитить его и спрятать.
– Не все мыслят так же, как воры, – назидательно произнес Вихтих. – Они хотят, чтобы мальчик был там, где его можно самым выигрышным образом показать народу. Он наверняка на верхнем этаже.
Бедект не согласился:
– Верховный жрец, как там его звать…
– Кёниг, – подсказал Вихтих. – Верховный жрец Кёниг Фюример.
– Да как бы его ни звали. Этот верховный жрец наверняка гефаргайст, обладающий некоторой силой. Верхний этаж он оставит для себя. Его самомнение не позволит ему никого поместить выше себя.
Штелен открыла рот, чтобы возразить, но тут Бедект вдруг указал в дальний конец зала. Она обернулась и увидела жреца в бурой рясе.
– Штелен, – прошипел Бедект. – Махни рукой тому жрецу, подзови его сюда. Узнай, где этот проклятый ребенок.
Штелен постаралась вложить побольше властности в тот жест, которым подозвала жреца, и стояла с нетерпеливым видом, поджидая, когда молодой человек быстрыми шагами доберется к ней через весь большой зал.
Жрец низко поклонился ей.
– Слушаю вас, архиерей.
На мгновение наступила неловкая тишина.
– Где сейчас ребенок? – выпалила Штелен.
Священник испуганно поднял взгляд.
– Ребенок, ваша милость?
– Да, пес побери! Ребенок. Этот маленький… сорванец, которого учат… стать богом.
Растерянный жрец, встретившись со Штелен глазами, запинаясь, переспросил:
– П-прошу прощения, ваше святейшество?
«Да и ну его на фиг». Не успел молодой человек и глазом моргнуть, как Штелен ударила его в грудь и приставила к горлу нож.
– Приличный вор сумел бы соврать получше, – поучительным тоном сказал Вихтих. – Но ты и не вор, ты просто мелкий жулик, самый жалкий из всех, что я видел. – Он покачал головой, наигранно изображая разочарование. – Ни капли ловкости.
Штелен все еще держала нож у горла жреца, дожидаясь, когда он прекратит всхрипывать при каждом вздохе.
– Ты считаешь? А где твои деньги? – спросила она Вихтиха, обращаясь к нему через плечо.
Вихтих, который уже не казался таким самодовольным, стал ощупывать себя, чтобы найти кошелек.
Штелен на него не обращала внимания. Она прижимала нож все сильнее, пока на шее жреца не появилась тонкая полоска крови.
– Скажи, где ребенок.
На лице жреца появился протест, но тут же рассеялся под звериным взглядом Штелен. По ее глазам было видно, что убьет она без колебаний.
– Покои Моргена… в подвальном этаже. В южном крыле.
– Не… – начал Вихтих, а Штелен уже вонзила нож в горло жреца, – убивай его. – Он бросил на нее раздраженный взгляд, когда она отпихнула от себя тело, и жрец остался истекать кровью на полу. – Он солгал.
– Я же говорила, что ребенок внизу.
– Очевидно, что он солгал.
– Нет, очевидно, что лжешь ты. Признать свою ошибку для тебя невыносимо.
– Если бы ты хоть что-то еще знала о людях, помимо того, как перерезать им глотки… – Вихтих обратился к Бедекту: – Ты все видел, да?
Бедект кашлянул, и глубоко в груди у него заклокотало.
– Я следил, не войдут ли сюда другие жрецы.
Штелен насмешливо фыркнула.
– Вот видишь, – проворчал Вихтих, жестом указывая на Штелен. – Ты умеешь воровать вещи и перерезать глотки, а Бедект – мастер придумывать глупые, но подробные планы, которые никто не в состоянии выполнить. А я знаю людей.
– Ты умеешь использовать людей, – усмехнулась Штелен.
– Чтобы использовать, надо их понимать.
Бедект махнул рукой, призывая к тишине.
– Пойдем отсюда, пока никто не нашел нас тут возле трупа. Штелен, оттащи его в тень. Идем наверх.
Вихтих протянул руку, чтобы снисходительно похлопать Штелен по плечу, но остановился, встретив ее свирепый взгляд. Вместо этого он послал ей воздушный поцелуй и сказал:
– Видишь, Бедект доверяет моему мнению. А ты могла бы кое-чему научиться.
* * *
Бедект, хрипло дыша, пошел к лестнице, в дальний конец зала. Ему казалось, что его легкие наполнены холодными соплями. «Никто не умеет лгать лучше тебя», – проворчал он через плечо и услышал, как хихикнула в ответ Штелен. К сожалению, лучше всего обманывать Вихтиху удавалось самого себя. У гефаргайстов всегда бывает такая проблема. Если в ту ерунду, которую они несут, поверит достаточное число людей, они и сами начинают в нее верить. Если постоянно указывать Вихтиху на его слабые стороны, это приуменьшит его могущество, но зато крошечные успехи не будут раздувать его и без того огромное эго.
