Морген не знал, как об этом спросить.
– Однажды Бедект сделал для меня то же самое, – произнес Вихтих проникновенным шепотом. – Тогда, окажись я в такой же ситуации, я бы бросил его, а он… – Фехтовальщик рассмеялся, но в смехе была слышна грусть. – Или он спас меня, или он просто служил орудием судьбы. Либо я обязан ему жизнью, либо он просто сделал то, что должно было показать мне мое истинное предназначение.
Морген знал, что фехтовальщик желал бы, чтобы правдой было первое, но при этом Вихтих все же верил, что произошло второе.
– Ты гефаргайст, как Кёниг, – сказал мальчик.
* * *
Вихтих заставил себя не реагировать на это.
– Нет, – сказал он, – я не такой, как Кёниг. Я совсем другой. Я не теократ. Я простой фехтовальщик.
Проявления скромности, ложной или искренней, были для него непривычным делом, но успех манипулятора зависит от того, насколько он понимает, когда следует хвастаться, а когда предстать скромным. Для него это оказался новый опыт, от которого он, как ни странно, получал удовольствие. «Есть что-то приятное в том, чтобы демонстрировать скромность, понимая при этом то, насколько ты на самом деле важен». Ему придется попробовать действовать именно так. Возможно, этот новый подход сработает в отношении Бедекта.
– Нет, – заявил Морген с полной уверенностью, которая дается только юным. – Ты величайший фехтовальщик в мире. Ты важный человек. Особенный. По твоей воле происходят события. Ты отличаешься от Кёнига, но ты такой, как Кёниг. – В голосе мальчика звучала досада: казалось, он хочет сказать нечто большее, но не может подобрать слов. – Я могу тебе помочь. Я могу сделать так, чтобы ты не потерпел неудачу.
Вихтих потрепал мальчика по волосам. Какими бы способностями ни обладал Морген, они не помогают ему противостоять чарам гефаргайста. Даже такого слабого, как Вихтих. От этой мысли у него по спине поползли неприятные мурашки. «Не нужно мне, – осознал он, – практиковать смирение, переубеждая самого себя». Нельзя оставлять место сомнениям.
Пока они скакали на юго-запад, Вихтих рассказал Моргену о приключениях, которые ожидают их в Найдрихе, воздержавшись при этом от рассуждений о шлюхах, вероломных убийствах в темных переулках, а также о том, что они собираются прятаться, как шустрые тараканы.
Найдрих, как Вихтих был наслышан от Штелен и Бедекта, представлял собой самую настоящую выгребную яму. Он никогда не бывал в этом городе, но из того, что услышал, сделал вывод, что там отлично можно спрятаться. За ними, вне всякого сомнения, отправятся в погоню. Фокус в том, чтобы разыскать сомнительных, ненадежных и безумных людей, которые смогут их спрятать. К счастью, те, что лучше всего сумеют скрыть их от пытливых глаз служивших Кёнигу зеркальщиков и других гайстескранкен, в силу своей психической ущербности будут, вероятно, не в состоянии оценить грозящую опасность.
«И действительно, – подумал Вихтих, – как же замечательно: чем более могущественен – и поэтому полезен – человек, тем легче им манипулировать». Манипулировать здравомыслящими людьми – все равно что пасти баранов. На это уходит много сил, и если гонять их одному, ничего не выйдет. Но если найти нужного барана и заставить его двинуться в правильном направлении, остальные пойдут за ним.
Глава 22
Я услышал стук, открыл дверь и понял, что передо мной стою я сам. К счастью, на ходу я соображаю быстрее самого себя, и вскоре я запер себя в овощном погребе. Я бы убил себя, но ведь так приношу куда бо́льшую пользу. Иногда, когда верховному жрецу требуется переписать какие-нибудь тексты, я снимаю цепи с руки и заставляю себя работать. Конечно же, я делаю, что мне велено! Какая же скука сидеть там внизу, прикованным к стене.
Уберзецен Мист, писец Кёнига Фурримера
– Как же это произошло? – завопил Кёниг в лицо трясущемуся жрецу.
Перед гневом Кёнига Траген Нахрихтен потерял присутствие духа. Три доппеля теократа с угрожающим видом встали вокруг жреца Геборене. Приятие, израненный и в синяках, тяжело дышал через рот, так что виднелись обломки зубов; он свирепо зыркал единственым глазом, под которым красовался синяк. Другой глаз доппель прикрыл лоскутком грубой ткани, но увечье от этого вовсе не стало неприметнее.
Жрец, лишь на мгновение посмотрев на изуродованное лицо доппеля, тут же перевел взгляд на Кёнига. Траген, конечно же, попытался понять, кто это мог сделать, и затем нашел единственно возможный ответ на свой вопрос. Что он расскажет другим жрецам? Что теократ воюет с самим собой?
Кёниг посмотрел в зеркало. Там собралось с дюжину его отражений, которые с выражением спокойного безразличия наблюдали за ним. Кёниг был сейчас уже более могущественным зеркальщиком, чем прежде. Пусть это и может оказаться полезным, но ведь в том признак быстро надвигающегося безумия. Еще пульсировала боль в пальце, который Кёниг сломал, когда врезал кулаком Приятию, – это отвлекало его и напоминало, как близко он подошел к той черте, за которой все может потерять.
«Времени у меня остается все меньше».
Кёниг сделал глубокий вдох и изо всех сил постарался сохранять контроль над собой. Морген спасет его. Он убьет мальчика, то есть ускорит его Вознесение, и новый бог будет верно служить Кёнигу. «Те, кого ты убиваешь, обязаны служить тебе». Проговорив про себя свой план и кредо воина, он успокоился.
– Расскажи мне все снова. Не упускай ни малейшей подробности.
Траген низко поклонился.
– Да, теократ. Швахер Зухер, зеркальщик храма, мертв. Его закололи. У него не было назначено никаких посетителей, и на дверях не обнаружено признаков взлома. – Траген умолк и нервно сглотнул. – Зеркало Швахера нашли разбитым. Вдребезги.
Кёниг зашагал перед молодым жрецом из стороны в сторону.
– Они разбили зеркало.
– Да, теократ.
– Его закололи? – спросил Кёниг. – Ему нанесли много колотых ран?
– Много, очень много, – ответил Траген. – Стражник, которого я оставил присмотреть за покоями, сказал, что, скорее всего, это сделал человек неопытный, перепуганный и ударившийся в панику, а не профессиональный убийца. Он сказал, что у зеркальщика исколото все тело. Многие раны сами по себе не смертельны. Глубокие следы от ударов лезвия у Швахера были обнаружены на руках.
– Работал ли Швахер в последнее время над чем-нибудь важным?
– Да, теократ. Я проверил его рабочий журнал. Швахер наблюдал за несколькими храмами Ванфор Штеллунг. Мне не удалось собрать сведений о том, что он пытался выяснить.
– Вам это по чину знать не положено.
Ванфор? А вдруг у них есть свои агенты в высоком храме Геборене? Возможно, Швахер что-то обнаружил, но его прикончили раньше, чем он успел сообщить об этом? Если Ванфор скрываются на разных уровнях иерархии Геборене…
Кёниг повернулся к Трагену.
– Вы должны проверить…
